Комедия дель арте - Ольга Шумяцкая (2004)

Итак, вырисовывалась престранная картина: порочные гены плюс ошибочная блокада плюс неприятная дама плюс укус пчелы плюс кошмарный сон создали предпосылки для одинакового развития левой и правой половинок мозга. А известно, что в человеческой голове одна половинка мозга руководит мужчинами, а другая — женщинами. Так вот, у нашего Черрути они руководили одновременно и равноправно. И стал Черрути замечать за собой всякие женские штучки. Ну, там, духи женские выбирает, на кухне возится, бельишко в магазине меряет с кружевцами, на мужиков заглядывается. Беда прямо. Потом женская половина стала потихоньку мужскую вытеснять. Скандалы закатывала. Зарплату требовала всю до копеечки. На помойку гоняла каждый день. «Погубил, — говорила, — мои лучшие годы, ирод проклятый!» А однажды поутру Черрути вдруг обнаружил себя в трусах и майке, прыгающим через столы и стулья. За ним по квартире гонялась со скалкой его женская половина. И, что характерно, норовила треснуть прямо по темечку. Хотел Черрути сбежать. А куда? От себя, как говорится, не убежишь. Когда же он перестал скакать и пришел в себя, в голову ему пришла здравая мысль. «Черт с ней, с женской половиной! — подумал он. — Придется смириться!» И смирился. Женская половинка со временем совсем обнаглела и заняла в его организме все лучшие места. А там и Марио появился. И обрел Черрути свое женское счастье.

Вот такую историю рассказал мне Черрути, попивая винцо. После нее я долго не могла уснуть, ворочаясь в углу на своих одеялах.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ,

в которой Мышка чувствует себя отверженной, а Мурка обманутой

Утром я проснулась от грубых толчков в бок. Надо мной стоял Марио, держа в руках фаянсовую кружку с отбитым краем. Из кружки пахло скверным кофе.

— Вставай! — неприветливо сказал он. — И иди!

— Куда? — спросила я, беспомощно моргая.

— Домой! — грубо брякнул Марио. — Нечего тут… у нас!

Я встала и пошла. Волоча за собой маску Коломбины, звеня бубенцами и подбирая клетчатую юбочку, чтобы не споткнуться на лестнице. На улице меня догнал Черрути.

— Прости, кара! — сказал он и протянул мне сумочку, в которую были аккуратно уложены мои вещички, даже разбитая пудреница.

Я встала на цыпочки и чмокнула его в небритую щеку. Сладостный аромат окутал меня. Но теперь-то я знала, почему Черрути пользуется женскими духами.

В отеле на полу возле нашей двери, прислонившись спиной к стене, сидела Мышка в своем белом балахоне с мохнатыми помпонами вместо пуговиц. Маска Пьеро сдвинута на затылок. Морда грустная. Казалось, что у Мышки два лица и оба печальны. Я села рядом на пол и вытянула ноги, перечеркнув ими коридор.

— Как дела? — тоскливо спросила Мышка.

— Нормально, — ответила я.

— У него была? — еще тоскливей спросила Мышка.

Я кивнула.

— Любовью, наверное, занимались? — Ее голос был так тосклив, что захотелось удариться пару раз головой о стену.

— Не-а, не занимались.

— Да? — оживилась Мышка, даже румянцем залилась. — А чем занимались?

— Да ничем. Кьянти пили. С ЛСД.

— ЛСД? — Мышка нахмурилась. Что такое ЛСД, она не знала. В принципе, что ЛСД, что ЛДПР, для Мышки это все равно.

— Ну да, наркотик такой.

— Наркотик?! — Мышка в ужасе. — Он что, принуждал тебя к приему наркотических средств? Надо немедленно заявить в полицию!

— Да ни к чему он меня не принуждал! Посидели, поболтали, как культурные люди, винишка выпили, ЛСД закусили, потом спать пошли. Я одна, а он с Марио.

— Марио? — Тут Мышка перестает что-либо понимать. — Это еще кто такой?

— Любовник Черрути. Ну что ты смотришь, как дохлый карась? Сожитель. Хозяйство у них одно. Это тебе понятно?

— Понятно. Так он голубой, твой Черрути?

— Я тебе больше скажу. Он еще и наркоман. И дилер. Он меня принял за Лауру.