Одинокие сердца - Итсасо Мадарьяга (2010)

Алисон всегда нравились индийцы с их выразительными глазами, смуглой кожей и приятными манерами. Беря из рук юноши карточку, она умышленно прикоснулась к его ладони — ровно на столько, сколько нужно для того, чтобы почувствовать тепло его руки. Этого для нее было вполне достаточно. Она отнюдь не горела плотским желанием — ей требовалось нечто иное. Пусть этот юноша немного ею полюбуется — вот и все. Алисон, благодаря продавца ласковым и неторопливым голосом, лукаво ему улыбнулась. Она и в самом деле чувствовала себя совсем другой женщиной — хозяйкой ситуации в отношениях с мужчинами, которая контролирует то, что с ней происходит, и то, что она хочет, чтобы с ней происходило. Продавец бросил на нее взгляд, показавшийся ей чрезмерно пылким.

«Мальчик, ты, похоже, начинаешь слегка зарываться, — подумала Алисон. — Если ты думаешь, что я женщина в возрасте, которая переживает кризис и жаждет секса, то ты очень сильно ошибаешься». Взяв пакеты с покупками и горделиво приподняв подбородок, Алисон вышла из винного отдела. Ее каблучки при этом громко постукивали, а полы габардинового плаща развевались.

Когда Алисон доехала на такси от железнодорожной станции до дома и переступила порог, дети уже спали. Утром няня обещала Алисон, что уложит их спать в половине восьмого. Сейчас няня — юная девица — смотрела телевизор и одновременно делала себе маникюр.

— Добрый вечер, Алисон, — поздоровалась она со своей хозяйкой. — Ходили за покупками, да? И небось накупили много хорошего… — Няня бросила многозначительный взгляд на пакеты.

Алисон терпеть не могла Бекки (так звали няню), потому что та была чрезмерно любопытной и, как подозревала Алисон, тайком рылась в шкафах и ящиках, разглядывая все, что там лежит. Но вот детей ей доверить можно, хотя она наверняка не сдержала своего обещания и не уложила их спать в половине восьмого. Утром Алисон дала Бекки денег, чтобы та, забрав детей из школы, по дороге домой заглянула с ними в «Макдональдс». Судя по всему, она так и сделала: на кухонном столе лежали забавные игрушки из набора «Хэппи Мил» и остатки устроенного для детей пиршества.

— Ты, вместо того чтобы прохлаждаться, лучше бы навела на кухне порядок, Бекки.

Этой репликой Алисон дала понять, что совать нос в ее пакеты с покупками она не позволит. Бекки очень часто забывала, что она приходит в этот дом для того, чтобы работать, и Алисон решила безо всякого стеснения ей об этом напомнить.

— Ой, извините, Алисон, — сказала Бекки, слегка рассердившись из-за назидательного тона своей хозяйки. — После ужина я искупала детей, и мы немного поиграли, когда они сидели в ванне. Затем я, как и обещала, уложила их в кровать в половине восьмого, но еще почитала им книжку, прежде чем они заснули. Потом я зашла сюда, включила телевизор и… и совсем забыла про кухню. Я сейчас там приберу.

— Хорошо. Я пойду сниму плащ и туфли и затем сразу же вернусь сюда, — сказала Алисон, но тут же передумала и решила, что поступит иначе. Ей не хотелось нарушать очарование сегодняшнего дня чрезмерно долгим лицезрением этой девицы в тапочках и брюках, облегающих ее ноги настолько плотно, что, казалось, материя вот-вот треснет. Брюки еще не треснули только потому, что были сшиты из лайкры. — Знаешь, возьми-ка сегодня свою зарплату. А я, пожалуй, прилягу отдохнуть. Я очень устала, — соврала Алисон. — Когда закончишь, можешь идти домой. Всего хорошего, Бекки.

Няня недовольно скривилась, глядя в спину удаляющейся Алисон. Затем Бекки пошла на кухню, теряясь в догадках, какая же муха укусила сегодня ее хозяйку. Алисон, безусловно, вела себя очень и очень странно: сначала почему-то целый день шастала по магазинам, а потом приперлась домой и начала читать нотации. Бекки ничего не понимала. Она взяла в секретере полагающуюся ей плату, а затем собрала остатки набора «Хэппи Мил». Закончив, она вышла из дома через заднюю дверь…