Багровый лепесток и белый - Мишель Фейбер (2017)

Генри сочувственно хмыкает. В его сознании кавардак обретает очертания телесные – груды извивающихся розовых женщин, прыгающих одна на другую, будто лягушки в пруду.

– Вам я тоже кажусь больной? – неожиданно спрашивает миссис Фокс.

– Вовсе нет! – восклицает он.

– Ну, как бы там ни было, я чувствую боль вот здесь, – говорит она, кладя ладонь на грудь, – при мысли о несчастных девушках, попавших в лапы той злой женщины, при попытках вообразить жестокое обращение, какое им, верно, приходится сносить.

Генри, изо всех сил старающийся не воображать обращение, которое приходится сносить несчастным девушкам, с облегчением обнаруживает, что по Юнион-стрит навстречу ему и миссис Фокс движется возможность сменить тему разговора.

– Посмотрите туда, миссис Фокс, – говорит он, – вам не кажется, что это наша знакомая?

По направлению к ним семенит коренастая, пухлая дама в пышном лиловом платье с черной отделкой. На шляпке ее попрыгивает вверх-вниз пук крашеных перьев, которых хватило бы на всю жизнь и не самой маленькой птице, парасоль дамы обладает пропорциями континентальными.

– Ваша, быть может, – отвечает миссис Фокс. – Я же, уверена, никогда ее прежде не видела.

(На самом деле женщин к ним приближается две, однако служанка – существо незначащее и имени не заслуживает.)

– С добрым утром, леди Бриджлоу, – произносит Генри, едва они сближаются на приличное для обмена приветствиями расстояние. В ответ дама выпрастывает из черной муфты ладонь в лиловой перчатке и сдержанно помахивает ею.

– Доброго утра и вам, мистер Рэкхэм. – И она, слегка сощурясь, оглядывает миссис Фокс. – Не думаю, что я знакома с вашей спутницей.

– Позвольте представить вам миссис Эммелин Фокс.

– Enchantée[39]. – Леди кивает, улыбается и, не останавливаясь, следует со своей горничной дальше, черные башмачки их постукивают по камням мостовой.

Генри, подождав, пока они покинут пределы слышимости, поворачивается к миссис Фокс, чтобы сказать сдавленным от негодования голосом:

– Вами погнушались.

– Не сомневаюсь, что переживу это, Генри. Не забывайте, я привыкла к тому, что перед моим носом захлопывают двери, к тому, что меня поносят дурными словами. И взгляните-ка: мы на углу Уильям-стрит. Как по-вашему, не знак ли это, посланный нам Провидением, желающим, чтобы мы свернули направо и навестили вашего брата?

Генри хмурится, ему всегда становится не по себе от вольных шуточек миссис Фокс, которые люди здравомысленные могли бы счесть богохульством.

– Полагаю, как раз из дома Уильяма леди Бриджлоу и возвращалась.

– Да уж, наверное, не из церкви, – замечает миссис Фокс. – Однако развейте мое недоумение, Генри: я и не знала, что аристократия считает вашего брата достойным ее визитов.

– Ну, они ведь соседи, в некотором смысле.

(Теперь он вспоминает – Уильям рассказывал ему об этой даме очень многое, как если б она чем-то сильно интересовала его.)

– Соседи? Но их разделяет не меньше дюжины домов.

– Да, но… – Генри старается припомнить последний разговор с братом. Что-то такое о самоубийстве, нет? Ах да! – Уильям единственный, кто не винит эту леди за то, что муж ее покончил с собой.

– Покончил с собой?

– Да, застрелился, сколько я знаю.

– Бедняжка. Разве не мог он просто развестись с ней?

– Миссис Фокс!

Песик, устроившийся у ворот, ведущих во владения Уильяма Рэкхэма, поднимает в надежде дворняжью голову, а затем начинает облизывать свои детородные органы, явно не сознавая, что подобным способом приязненного внимания ему заслужить не удастся.

– Не смотрите, миссис Фокс, – пропуская ее перед собою в калитку, просит Генри.

Эммелин оборачивается, однако видит лишь пса, с мольбой взирающего на нее задушевными карими глазками сквозь закрываемую перед его носом калитку. «Бедняжка», – думает миссис Фокс.