Багровый лепесток и белый - Мишель Фейбер (2017)

Уильям усмехается, довольный тем, что кажется загадочным. Однако ему не хотелось бы долго держать в неведении Констанцию (леди Бриджлоу настаивает, чтобы он звал ее просто по имени). В конце концов, она же его лучший друг – во всяком случае, с нею он может нынче появляться на людях.

Утром прошел дождик, а сейчас распогодилось, и воскресенье сулит быть на редкость теплым. Солнце светит бледно, но заставляет блестеть черепичные крыши Ноттинг-Хилла и церковный шпиль. Уильям рад, что вышел сегодня: в такую погоду его решение чаще показываться в церкви кажется не совсем обременительным.

– Нашли вы гувернантку для дочери? – спрашивает леди Бриджлоу.

– Да. Да, спасибо.

– Потому что я знаю замечательную девушку – ужасно умненькую, тихую, как овечка. Ее отец недавно обанкротился, и она ищет работу.

– Нет, нет, я уверен, что нанял отличную гувернантку.

Леди Бриджлоу слегка сводит брови при напоминании о том, что ей не все известно о жизни друга.

– Она, случайно, не из девушек «Общества спасения»?

Уильям чувствует, как заливаются краской его щеки и шея. Спасают борода и высокий ворот сюртука.

– Разумеется, нет. Почему вам пришло это в голову?

Леди Бриджлоу бросает поверх горностаевого боа, обвивающего ее шею, настороженный взгляд, словно то, что она собирается открыть, требует абсолютной секретности.

– Хорошо же… Вы ведь слышали, что миссис Фокс вернулась к своей… профессии, да? И говорят, трудится больше прежнего. Дам, у которых проблемы с прислугой, она пытается убедить взять на работу этих… исправившихся особ. Меня она трогать не смеет – я как-то взяла на кухню одну девицу из «Общества спасения» и была вынуждена рассчитать ее на четвертый месяц.

– Вот как?

Дом Уильяма наконец обрел стабильность – ценой больших денег и немалой нервотрепки, и ему противна мысль о новых осложнениях.

– А что случилось?

– Об этом не говорят в приличном обществе, – приторно улыбается леди Бриджлоу, изящно очерчивая рукой в лайковой перчатке округлость перед своей шелковой талией.

– А я приличное общество, Констанция?

– Вы… sui generis[75], Уильям, – улыбается она, – мне кажется, что с вами я могу говорить на любую тему.

– Надеюсь, что так!

Осмелев, она продолжает:

– Как жаль, что вы не смогли присутствовать на презентации новой книги Филипа и Эдварда. А знаете ли вы, что там было всего пять женщин; одна из них – я? Собственно говоря, четыре – разъяренный мистер Бернанд буквально вытащил из зала свою жену на глазах у публики.

Уильям отвечает широкой улыбкой, хотя ему несколько не по себе. Он не уверен, следовало ли обижаться на резкость старых друзей, сделавших на его приглашении пометку «sans femme»[76].

– Книга Бодли и Эшвелла почти попала в цель, – вздыхает он, – но меня не вполне убеждает их статистика. Если бы в Лондоне было так много проституток, как они утверждают, мы буквально спотыкались бы о них…

– Верно, верно, но я сейчас о другом: там присутствовала миссис Фокс. Она взяла слово и похвалила авторов за содействие в привлечении общественного внимания к этой проблеме, а потом выбранила их за недостаточную серьезность. Она сказала: «Нечего смеяться над падением женщины», – и, конечно, все захохотали.

– Бедная миссис Фокс. Прости ее Господи, ибо не ведает, что болтает…

Леди Бриджлоу смеется неожиданно грубым смехом.

– Нехорошо осуждать других за опрометчивые высказывания, правда? Позднее я говорила с Филипом и Эдвардом. Они отметили, что очень обеспокоены состоянием вашей бедной Агнес…

Уильям напрягается.

– Я ценю их заботливость – по счастью, совершенно излишнюю, – откликается он. – Агнес уже вполне оправилась.

– Но в церковь не пришла? – бормочет леди Бриджлоу.

– Не пришла.

– Возможно, отправилась на католическую мессу в Криклвуд?

– Возможно.