Багровый лепесток и белый - Мишель Фейбер (2017)

Она отступает, инстинктивно отступает на шаг. Говорил ли он с нею так резко раньше? Может, расплакаться и дрожащим голосом пролепетать: «Ты н-напугал меня», чтобы он покаянно обнял ее? Быстрый взгляд на эти руки и на кулаки заставляет передумать.

– Посмотри, ты посмотри на это! – бушует Уильям, указывая на шаткую стопку книг и брошюр на письменном столе. Их переплеты скрыты под суперобложками ручной работы – из драпировки или шелковых лоскутов. Хватает верхнюю, открывает и громко, издевательски читает: – «От материи к духу: результат десятилетнего опыта вызывания духов, вместе с советами для неофитов. Силия И. Де Фой». – Отшвыривает книгу, как безнадежно перепачканный носовой платок, хватает другую. – «Палец в ране Христа: исследование библейских тайн. Д-р Тибет». – Отшвыривает и эту. – Я обыскал спальню Агнес, чтобы убрать оттуда все, чем она могла навредить себе. И что я обнаружил? Два десятка этих мерзких книжонок, которые она прятала в корзинках для шитья. Выписаны издалека – из Америки – или украдены – да, украдены – из библиотеки спиритов в Саутгемптон-Роу. Книги, которые не стал бы печатать ни один нормальный мужчина и не стала бы читать ни одна нормальная женщина!

Конфетка тупо моргает, не в силах оценить смысл этой тирады, но поражаясь яростности Уильяма. Тут гора книг и брошюр неожиданно рассыпается по всему столу. Одна падает на ковер – маленькая книжица размером с молитвенник, аккуратно обернутая в кружева.

– Уильям – ты чего от меня хочешь? – спрашивает Конфетка, следя, чтобы в голосе не прозвучало озлобление. – Ты вызвал меня сюда. Софи сидит без дела в классной комнате, а я должна смотреть на вещи Агнес, которые ты… конфисковал. Не спорю, они свидетельствуют о чрезвычайно… спутанном сознании. Но чем я могу помочь?

Уильям запускает руку в волосы и, вцепившись в прядь, с силой прижимает к черепу – жест раздражения, который в последний раз она видела во время его спора с торговцами джутом в Данди.

– Клара заявила, – стонет он, – что категорически отказывается давать Агнес… лекарство.

У Конфетки есть несколько ответов, но она прикусывает язык, потому что ни один не отличается почтительностью по отношению к мужчинам, которым удобно держать жен под наркотиками. Взяв себя в руки, она говорит:

– Велика ли беда, Уильям? Агнес достаточно хорошо держалась на ногах, когда я вела ее к дому. Скорее всего, самое худшее уже позади, тебе не кажется?

– После того, что случилось ночью? И ты считаешь, что опасность уже позади?

– Я имела в виду ее ноги – они заживают.

Уильям опускает глаза. Только сейчас Конфетка замечает что-то вороватое в его поведении, какую-то собачью пристыженность, которой она не видела с тех пор, когда он впервые задрал ей юбки у миссис Кастауэй, умоляя сделать то, от чего отказались другие проститутки. Чего он хочет от нее теперь?

– Пусть так, – мямлит он, – но Клара – прислуга, которой я плачу, – открыто бросила мне вызов. Я велел давать Агнес лекарство до… Вплоть до новых распоряжений, а она отказывается.

Конфетка ощущает, как укоризна меняет выражение ее лица, и торопится придать себе невозмутимый вид.

– Клара – камеристка Агнес, – напоминает она Уильяму. – Подумай сам, как она может выполнять свои обязанности, если Агнес ей не доверяет?

– Хороший вопрос, – замечает Уильям, наклоняя голову.

Ему почти ясно, насколько непригодна Клара для своей должности.

– Она также наотрез отказалась запирать дверь спальни.

– Когда ухаживает за Агнес?

– Нет, потом.

Конфетка силится усвоить это сообщение, но оно плохо укладывается в голове.

– Ты имеешь в виду, что… То есть что есть план… Что ты намерен… Что Агнес должна находиться под замком?

У него пылают щеки. Он отворачивается и негодующе тычет пальцем в сторону окна.

– А что, мы теперь каждую ночь будем приводить ее из каретного сарая или бог знает откуда еще? Каждую ночь?