Багровый лепесток и белый - Мишель Фейбер (2017)

– А, да, тот самый знаменитый текст! – комментирует Сколфилд, потихоньку приближая книгу к лицу клиента. – Кто б мог подумать, что в таком скучном томе содержатся настолько дерзкие откровения!

Застывшее лицо Уильяма вдруг оживает, когда он начинает действительно читать, а Тови не медлит.

– Ах, это моя маленькая шуточка! – Сколфилд опускает голову, пародируя раскаяние.

Чем дольше он управляет клиентами, тем игривее становится – словно отхлебывает виски из фляжки в заднем кармане или потихоньку вдыхает веселящий газ.

Сидя вместе с Софи в сторонке и ожидая своей очереди, Конфетка размышляет над тем, есть ли в этой студии еще одна комнатка, потайная, оборудованная под порнографию. Когда Тови и Сколфилд остаются вдвоем после рабочего дня, что они проявляют – одни только снимки респектабельно одетых джентльменов и леди – или вытаскивают из дурнопахнущих жидкостей фотолаборатории голых проституток, потом вывешивая их на просушку? В конце концов, что может быть артистичнее, чем набор фотографий открыточного размера, продаваемых в конверте с надписью: «только для художников»?

– А теперь – ваша очаровательная маленькая девочка, – объявляет Сколфилд и с балетной ловкостью убирает бутафорию, сваленную перед фальшивой детской, оставляя одни игрушки.

Минуту поколебавшись и рассудив, что мистер Рэкхэм не такой отец, который придет в восторг от вида своей дочки, взгромоздившейся в дамское седло на деревянной лошадке, убирает и ее. Подводит Софи к тонконогому столику, показывает, какую принять позу, обозревает мизансцену, шустро отступает на шаг, но потом делает прыжок вперед, чтобы отодвинуть лишний стул.

– Теперь, – возглашает он, с важностью поднимая руку, – я вызову с неба слона и буду им жонглировать на кончике носа!

Софи не поднимает подбородок и не распахивает глаза; она только думает о том месте в «Алисе», где Кот говорит: «Все мы здесь не в своем уме». Что, в Лондоне полно безумных фотографов и людей-реклам, которые похожи на карточных придворных Червонной королевы?

– Слоны не спустились, – говорит Сколфилд, заметив, что Тови еще не наладил экспозицию. – Я так разочарован, что откручу себе голову.

Устрашающее обещание, за которым следует стилизованный жест, заставляет Софи наморщить лоб.

– Джентльмен желает, чтобы вы подняли подбородок, милая Софи, и не моргали глазами, – тихо подсказывает Конфетка.

Софи делает, как ей сказано, – и мистер Тови сразу получает то, что нужно.

Для группового снимка Уильям, Конфетка и Софи позируют в подобии идеальной гостиной: мистер Рэкхэм стоит в центре, перед ним и чуть левее – мисс Рэкхэм, головой доставая как раз до цепочки от часов, а неназванная дама сидит на элегантном стуле справа. Вместе они образуют пирамиду, более или менее; вершина пирамиды – это голова Рэкхэма, а юбки мисс Рэкхэм и той дамы – ее основание.

– Идеально, идеально, – повторяет Сколфилд.

Конфетка сидит неподвижно, руки скромно сложены на коленях, спина прямая – будто аршин проглотила, немигающий взгляд направлен на поднятый палец Сколфилда.

Палаткообразное создание – Тови с его аппаратом – сейчас открыло глаз: в этот самый миг невидимые химикалии реагируют на поток света и на темнеющий отпечаток трех продуманно размещенных человеческих фигур. Она улавливает неглубокое дыхание Уильяма над головой. Он так и не сказал ей, чего ради они проделывают все это; она полагала, что все узнает до приезда сюда, но – нет. Набраться смелости и спросить – или это одна из тем, которые могут привести его в ярость? Как странно, что ситуация, которая должна бы внушать ей надежду на совместное будущее – снимается семейный портрет, где она занимает место жены, – напротив, вызывает мрачные предчувствия.