Любовь цыганки - Сьюзен Кинг (2019)

– О Боже! – оказавшись между ними, простонала Тамсина, глядя на Уильяма. – Что мне делать? Папа рассказывает мне эти гадости насчет тебя и Масгрейва, а потом эта баллада… Ты говоришь, что там все правда. Ты знаешь о заговоре. А потом ты хочешь, чтобы я тебе доверяла? – голос девушки поднялся до крика. – Как я могла такое допустить? Господи! Как я могла вообще этого хотеть? Черт тебя побери!

Тамсина развернулась. Взгляд ее упал на колоду карт на столе. Всхлипнув, девушка зло смахнула их со столешницы. Карты яркими листочками упали ей к ногам.

– Я хочу знать, что еще этот негодяй взял у тебя? – прорычал Арчи.

– Ничего! – закричала она на отца. – Ничего!

Взгляд ее остановился на глиняном кувшине, стоящем на столе. В голове промелькнула молния. Схватив кувшин, девушка повернулась к Уильяму, высоко подняла его над головой и разбила у ног мужчины.

Звук бьющегося кувшина разнесся эхом в зале. Черепки разлетелись во все стороны. Вино залило пол и ноги Уильяму. Он смотрел ей прямо в глаза.

– Слава Богу, – медленно выговорил Арчи. – Я знаю, что разбитый кувшин значит в цыганскоим мире.

– Вилли Скотт тоже знает!

Развернувшись, Тамсина побежала к двери и распахнула ее.

– Тамсина! – услышала она крик Уильяма.

Арчи вторил ему.

Девушка с силой захлопнула ее за собой.

Глава 26

Западный ветер! Куда ты дуешь?

Маленький дождик не мороси.

Господи! Если бы только

Моя любовь вернулась ко мне.

Анонимный автор начала XVI века

Глиняные черепки валялись у него под ногами подобно осколкам его сердца. Уильям тронул их носком и взглянул на Арчи. Он и его родичи смотрели на него как на убийцу. По правде говоря, Уильям чувствовал себя скорее самоубийцей. Темное вино у его ног напоминало кровь.

– Разбитый кувшин… – молвил Арчи. – Я не дурак. Я знаю, что это значит. У меня была жена из ромалов, цыганская свадьба. Что еще между вами произошло? Говори как мужчина или умри, сидя.

Рабби, пока Арчи все это говорил, положил руку на рукоятку кинжала в ножнах.

Уильям перевел дыхание и посмотрел на веревки, связывавшие ему запястья. Вид веревки всегда вызывал у него неприятное чувство, заставлял сжиматься сердце. Узлы… одинокое сиденье посреди комнаты… мужчины, взирающие на него… душевное опустошение… Все казалось ему таким знакомым.

Ему уже доводилось сидеть вот так много лет назад, связанным и беспомощным, онемевшим и разбитым после утраты любимого родителя. Сидеть и отвечать на вопросы. Вот только тогда ему было всего лишь тринадцать лет, и он не мог в полной мере осознать, чего же лишился.

Как-то так получилось, что утрата любви и доверия Тамсины произвела на него столь же разрушительное действие, как и смерть отца и последующее пленение, когда его вырвали из рук матушки и увезли далеко от родительского дома. Несколько секунд он не знал, как ему поступить, только тупо смотрел на глиняные черепки и винную лужу у своих ног… Он тяжело дышал… Не было ни мыслей, ни чувств… Прийти в себя никак не получалось…

Нет, он теперь не тот душевно израненный паренек, которым был когда-то. Он возмужал, подобно молодому дубку, который расщепили, и вырос в крепкий дуб. Случившееся сделало его не слабее, а сильнее. Он все переживет… как-нибудь…

Когда он вошел в зал, старик как раз выводил дрожащим голосом слова баллады. Взгляд его остановился на Тамсине. Ее красота была столь совершенна, что Уильям ощутил сильнейшую потребность быть с ней. А потом он заметил боль в ее глазах. Ее злость резанула ему душу. Путы на руках, допрос – все это разбередило старые раны. Баллада, словно петля, захлестнула его и потащила туда, куда ему совсем не хотелось.