Любовь цыганки - Сьюзен Кинг (2019)

– Я… я не хочу ехать в Рукхоуп, – сказала Тамсина.

От прежней ее горячности не осталось и следа. Девушка была в сильном изумлении. Уильям не смотрел с отвращением на ее руку. Он держался за нее, держался за «обрубки» ее пальцев. Его рукопожатие было крепким и грело ее.

Ни один мужчина, помимо Арчи и Кутберта, не держался за ее левую руку вот так непринужденно, слово это была рука здорового человека, а не калеки. Девушка не сводила с него взгляда, пока они шли вперед.

– Что такое? – снова спросил он, останавливаясь и глядя ей в глаза.

– Вы… – ей трудно было подобрать подходящие слова, – вас это, кажется, не тревожит…

Она запнулась.

– Что меня не тревожит? Ваша рука?

Он приподнял ее руку, затем опустил, но отпускать не стал.

– Я не суеверный болван, как те двое придурков, которые только что отсюда ускакали.

– Вы не считаете, что это «дурной знак»? – с трудом произнесла Тамсина.

– «Дурной знак»? Нет, – нетерпеливо сказал Уильям Скотт, увлекая девушку дальше. – Не думаю, что вы вообще что-либо знаете о наложении проклятий, но у Джаспера Масгрейва – своя голова на плечах, и он с удовольствием снова прикажет накинуть петлю на вашу красивую шею, если мы ему не помешаем.

– И что нам делать? – спросила Тамсина.

Девушку так удивило то, насколько легко Уильям воспринимает ее уродство, что ничего больше ее уже по-настоящему не волновало.

– Мне надо все хорошенько обдумать, прежде чем я вам скажу. А теперь вперед.

– Куда мы поедем? – запыхавшись, спросила она.

– В Рукхоуп, – сказал он, подойдя к кибитке. – Переодевайтесь в свою одежду для верховой езды.

Отпустив руку девушки, Уильям подтолкнул ее к подножке, ведущей в кибитку. Ткань, завешивавшая вход, раздвинулась, и из фургона выглянула Нона. Ее лицо осветила беззубая улыбка.

– Пока я буду думать, что делать дальше, – изрек шотландец, – не хочу получить проклятие, насланное талантами вашей бабушки.

– Передай этому красавчику, – глядя на внучку, сказала Нона, – что ему не следует столь вольно вести себя с тобой, если, конечно, он не собирается взять тебя в жены. Твой дед передал мне, что обсуждали гаджо. Все мы здесь видели, как он к тебе прикасается, и решили, что вы собираетесь пожениться.

– Кек, нет, бабушка! Это не то, что ты подумала…

Нона ткнула пальцем в сторону Уильяма.

– Мне нравится этот красавчик. А еще я вижу похоть в его глазах цвета летнего неба, когда он на тебя смотрит… Признаюсь, твой дедушка очень осерчал. Сначала он находит тебе жениха-цыгана, а ты сбегаешь и предлагаешь себя симпатичному рею.

– Пожалуйста, выслушай меня. Все не так, как тебе кажется.

Нона была слишком погружена в собственные мысли, чтобы внимательно слушать внучку.

– Но лично я считаю, что это даже к лучшему. То, что красивый гаджо хочет тебя, – бабушка улыбнулась. – Я скажу твоему дедушке, что из него выйдет хороший муж. Он сильный и богатый. У него отменный кожаный дублет, а стальные доспехи стоят много золота. Сердце у этого гаджо – доброе, хоть и не на месте. Я прочла это у него на ладони…

Старуха покачала своим вытянутым, длинным пальцем.

– Но скажи своему пригожему шотландцу, чтобы до свадьбы не касался тебя.

– Что она говорит? – спросил Уильям.

Тамсина с опаской взглянула на него. Она сгорала от смущения и стыда, вызванных собственным уродством и самоуверенностью бабушки.

– Она говорит, чтобы больше ко мне не прикасались вот так, – перевела девушка.

Да только смущение никуда не исчезло… А потом на нее накатило раздражение.

– А еще она говорит, – поднимаясь на подножку, произнесла Тамсина, – что, если вы еще хоть раз меня коснетесь, вас будут преследовать сплошные несчастья.