Доля ангелов - Марина Юденич (2004)

Квартиру впервые в жизни решили сдать, ибо пенсий обеих едва хватало на жизнь.

В этом смысле сделка с нами была почти бесполезной.

Сорок рублей, по определению, не могли решить десятой доли проблем.

Они признались, что по старой памяти не пропускают премьер в московских театрах, регулярно бывают в консерватории, любят пирожные из кондитерской в Столешниках… словом, отправляясь в Банный, явно рассчитывали на большее.

И — видит Бог — имели все основания это «большее» получить, если бы не медовый взгляд «молодого Лоэнгрина», как немедленно окрестила Тошу одна из сестер.

Та, что была консерваторкой.

Это несколько согрело душу — не одной мне, стало быть, с первого же взгляда увиделся рыцарь…

Итак, несмотря на крушение планов, сестры были счастливы, страшно смущены убожеством квартиры и, похоже, готовы — стоило Антону намекнуть — снизить цену.

Он, однако, был великодушен.

Пригласив нас запросто заглядывать на кофе с пирожными, дамы удалились.

Антон, все еще пребывая в роли, отправился провожать.

Я впервые осталась один на один с чужой, неприветливой квартирой.

2002

Странное дело: уникальная способность Антона манипулировать людьми, откровенно навязывая свое решение, схему, манеру, феноменальным образом простирается во времени и после его смерти.

Невозможно по определению, но очень похоже: расположившись в овальном зале, я, не задумываясь, усаживаюсь спиной к двери.

Бред.

Пересаживаться, однако, лень.

Теперь вот напряженно прислушиваюсь к мягким шагам по фиолетовому ковру.

Кто-то, аккуратно прикрыв за собой тяжелые двери, медленно приближается сзади. Пусть я почти наверняка знаю, кто именно, все же немного не по себе.

Уверена, Антон испытывал то же.

Он никогда не был храбрецом и даже детскую боязнь темноты и пустых незнакомых помещений к сорока годам изжил не вполне.

Истоки странного обыкновения демонстрировать посетителю собственный зад заключались, разумеется, в стремлении ошарашить визитера, заставить немедленно, не успев собраться с мыслями, выбрать линию поведения в неординарной, откровенно провокационной ситуации.

Очевидная, но отнюдь не единственная причина.

Другая, надо думать, открыта была только Антону.

И мне.

Убеждена, знаю наверняка и, стало быть, не могу ошибаться: он, как и я, не терпел чужого присутствия за спиной.

Негромкие шаги, будто сама судьба — или смерть? — стараясь до поры не привлекать внимания, готовится нанести удар, наверняка всякий раз тревожили и страшили Антона.

Замирало в испуге сердце, холодный ветерок ужаса, просочившись из-за спины, свободно гулял в груди.

Однако ж стоически не менял позы.

Напряженно прислушиваясь к шорохам, переступал через себя, ломал через колено трусливую душу, учился побеждать собственные страхи, доказывал себе, что это возможно.

Ну а я что же?

Мне-то к чему трепетать в ожидании?

Оборачиваюсь резко, чуть более поспешно, чем следовало бы.

Человек, идущий к столу, вздрагивает и замирает на месте.

Некоторое время мы внимательно разглядываем друг друга.

Совсем недолго — каких-нибудь пару секунд.

А после — каждый про себя — облегченно вздыхаем.

«Это она», — думает Юра, имея в виду гораздо большее, чем просто констатацию факта: за столом — та самая женщина, которую он предполагал здесь увидеть.

«Это он», — мысленно признаю я с некоторой даже радостью. И это означает, что главный юрист компании, вернее, руководитель правового департамента, Юрий Львович Птица, остался, похоже, прежним — или почти прежним — Юркой Птицей или Птахой, каким был в начале пути.

Простите уж за банальность.

Когда-то, не слишком давно, но, разумеется, и не вчера — лет пятнадцать назад — мы вместе начинали дело. Ощущение было именно такое: отправляемся в дорогу и настроение — вполне чемоданное.