Доля ангелов - Марина Юденич (2004)

У тихони прорезались зубки.

Ну да ничего, мы привычные, кусаные-перекусаные.

— Знаю. Но хотелось бы услышать твое мнение.

— О чем?

— Разве не странно?

— Странно. А он вообще не был странным? Или — со странностями? Как тебе больше нравится.

— Мне никак не нравилось. А теперь уже все равно. Значит, ты удивилась?

— Как и в первый раз. В истории с замком. Но вопросов не задавала. Сейчас, к слову, в моде экстрим. Впрочем, нет. Кажется, я все же спросила: с чего бы это вдруг, тем более сразу? Он хотел как можно быстрее. Прямо-таки немедленно.

— Что он ответил?

— Сказал: «Хочу»

— И все?

— Ну, может, не все. Не помню дословно. Возможно, «я так хочу». Или — «хочется». Какая разница? Главное — односложно. Дальнейшие расспросы — как ты понимаешь — отпали сами собой. Хочу — и точка. Вполне в его стиле. Разве нет?

— Да.

— Ну вот видишь. А завелась.

— Я не завелась. Я удивилась. Обычные Антоновы странности — тараканы, как он говорил — совсем из другой оперы. А здесь… С чего бы это вдруг: с корабля — на бал? Вернее, с корабля на корабль? Да еще с такой спешкой?

— Не знаю. Странно, конечно. Но знаешь, когда человек уходит, тем более так неожиданно, многое начинает казаться исполненным какого-то смысла, знаковым… Но уже потом, когда все случилось. Не случись — так и осталось бы проходящим, малозначительным, возможно — несколько странным. Так и что с того? Мало ли странностей повседневно. Не замечала?

— Замечала. И все же — согласись…

— Да согласна я, согласна. Но мы ведь многого не знаем. Мог он, к примеру, встретить кого-нибудь там, в замке. Разговориться. Узнать об этих чертовых скалах. Загореться…

— Мог. Но не встретил.

— Ты уверена?

— Знаю наверняка.

— Ну, тогда я не знаю. Факты, однако, таковы.

— Да, факты… И к слову, по части исключительно фактических данных, они снова были вдвоем? Только он и она?

— Нет. На сей раз — втроем. Он, она и еще один он.

— Кто?

— Понятия не имею. Похоже — охранник. Летел по крайней мере в эконом-классе. Так что не друг и даже не приятель. Обслуга.

— Гена?

— Нет. Гену я помню. Отменно дрессированный держиморда. Как и вся свита Антона Васильевича, впрочем.

— Включая супругу.

— Я имела в виду охрану. Так вот. Этот, похоже, из новых. Мне по крайней мере неизвестен.

— А что анкета?

— Есть, разумеется. Если хочешь, посмотрю в папках.

— Очень хочу.

— Тогда ждите ответа.

* * *

В трубке отчетливо слышен уверенный стук ее каблуков, звук открывающейся двери. Следом — громкий характерный хлопок: дверь плотно закрыта.

И повисает тишина.

Надолго.

В какой-то момент мне начинает казаться — связь прервалась.

Несколько раз, без особой, впрочем, надежды, бестолково выкликаю: «Алло». И разумеется, не получаю ответа.

На всякий случай откладываю затихшую трубку в сторону. Со своего мобильного телефона звоню на Майкин.

Там занято.

Занятно.

Ничего, впрочем, экстраординарного. Ну зазвонил у человека мобильный, ответила, заговорилась — вероятнее всего, по делу. Само собой — на другой линии повисла пауза. Логично. Объяснимо.

И все же…

Глупости! Определенно частица Антона переселилась в меня — или же он во всей красе, целиком и полностью переселяется в меня по частицам? Упаси Господь!

Мнительность, однако, проявилась теперь совершенно Антонова. Тяжелая, мрачная, нездоровая.

Первая трубка между тем оживает.

— Извини, закопалась.

— Я тебя не слишком отвлекаю?

— Нет, все в порядке.

А ведь могла бы сказать: «Просто ответила на звонок», или «Зацепилась языком на другой линии», или…

Подозрительность мутным осадком оседает на поверхности души.

Чур, меня, чур!

— Нашла?