Женщины в лесу - Татьяна Поликарпова (2003)

— В том-то и дело, — печально, тонким девчачьим голосом протянула Вера. — На вашем месте я бы так же. А теперь вы меня простите, но вы спросили меня, как мне было бы легче… — И Вера тоже села иначе, повернувшись лицом к Лине. Можно было подумать, что она собирается говорить долго, устраиваясь поудобнее. Но она сказала немного: — Мне кажется, — она выделила слово голосом, — что нам с дочками, да, было бы легче жить. Но ведь и вам, Лина, только кажется, что вам было бы легче на моем месте.

Они смотрели друг другу в лицо, в глаза, вглядывались, стараясь понять и себя, и другую. Вера видела, что Лину, по крайней мере, не оскорбил ее жестокий ответ. И снова принялась за свое темное дело кукушка, в одну ровную нить вытягивая запутанные смятенные мысли двух женщин, в упор глядящих друг на друга… «Ку-ку… Куку…» Как странно: чего так волноваться… «Ку-ку… Ку-ку…» Все просто на земле… Деревья, скалы, листья, трава. Трава… Листья… «Ку-ку… Ку-ку…» Вечно… Похоже…

Одно «ку-ку» походило на другое…

Если б сейчас Вера и Лина могли видеть себя со стороны, они удивились бы, как и впрямь похожи сейчас. Их лица утратили черты возраста: не молодые и не старые — вечные в своем усилии понять другую, как себя. Или себя, как другую. Кто скажет, что труднее.

Все же Вере пришло в голову, что нечестно с ее стороны так ничего толком и не объяснить.

— Лина, — окликнула-позвала она тихонько, — помните, с чего мы начали? Вы о снах рассказали своих: как лицо Алеши превращается в другое… в другого… Со мной это и случилось. Только не во сне, а наяву. Смотришь ему в лицо: те же черты, глаза… Нет, — вдруг в отчаянии мотнула она головой. — Вот глаза-то и выдают, что не он. Глаза мертвые. И вы правы, Лина, что боитесь пережить такое. Наверное, это самое страшное, что можно пережить при жизни…

— Кроме смерти… — беззвучно, одними губами откликнулась Лина.

— Лина, Лина, — страстно зашептала Вера и сжала в горсти траву, попавшую ей под руку, — подумайте-ка: смерть оставила вам память и любовь. Вас насильно разлучили, нет в вашей беде ни его, ни вашей вины. А мне и памятью некуда вернуться. Там пусто… — И она рассказала Лине о давнем разговоре с дочками, открывшем ей глаза на эту пустоту.

— А я… Я бы на все согласилась, только бы мой Витя мог дружить с отцом!

— У вас сын… Это может быть… У нас же дочери. Наверное, потому и не получилась у них дружба. Они, дочки, как-то странно, не так, как я, реагировали. Понятно, что не так. Это понятно… Я о другом хочу сказать по этому поводу… Ну ладно: ушел он. Иной раз приходил. Хоть и забывал иногда, что обещал прийти. Они ждут… Но обида у них проходила быстро. А вот когда квартиру разменяли — он настоял — и мы с высокого этажа перебрались вниз, да еще напротив близко многоэтажный дом, у нас и летом темно, — вот это все на девчат подействовало так… «Он нас выкинул… Вышвырнул…» Других и слов нет. «Ему же надо где-то жить», — объясняю им. Не слышат. Не понимают. Мне тяжело было эту их материальность осознавать. Что ж так тупо? Потом дошло до меня: так им было проще выразить свою боль… недоумение. Может, и унижение… Ведь девочки. Отец оказался первым мужчиной, который их бросил. Со временем, наверное, и прошло бы. Но теперь он обиделся на них. Исчез лет на восемь. Не из города исчез — просто у нас не появлялся, не звонил. Девчонки кончали школу. Поступали в институт. Болели. Жизнь шла… Они влюблялись. Страдали. Материально мы все время нуждались. Младшая замуж вышла. Старшая вот не хочет. — Вера усмехнулась. — Слишком буквально восприняла мой опыт. Пылкая девочка. Истовая. Младшая проще. За старшую все время боюсь. Это ведь пока молодость, красота — так и поклонники. Однажды поймет, что одна… Говорю ей, а она: одна, да не предана. А с отцом… Тут знаете как, Лина: встречи не встречи — все получается одинаково… безнравственно… Какая уж дружба, когда от случая к случаю… Вид один. Всем больно. Девочки уже были подростками…