– Разумеется, нужно. Я просто взываю о помощи! – воскликнула Селин. – И потом Рене говорит, вы лучшая уборщица, какая у них когда-либо была.

– Рене так говорит? Вы его знаете? – Имоджен уставилась на нее с изумлением.

– Да, знаю, – кивнула Селин. – Я когда-то была за ним замужем.

– Вы шутите!

– С чего бы мне шутить?

– Вы… и Рене… – Имоджен стряхнула с губы крошки. – Не понимаю… Вот так совпадение.

– Мы вместе учились в школе, – сказала Селин. – И живем в маленьком городке, где все друг друга знают. Ничего удивительного.

– Но вы выглядите намного моложе, чем он! Не может быть, чтобы вы учились вместе.

Селин улыбнулась: «Спасибо за комплимент. Он на несколько лет старше. Моя первая любовь. Никогда нельзя выходить замуж за предмет первой любви, это приводит к весьма горьким разочарованиям».

– У меня не было школьной любви, поэтому не стоит уже и волноваться, что такое когда-нибудь случится, – сказала Имоджен. – Итак, несмотря на то, что Рене ваш экс, вы продолжаете общаться?

– Продолжаем, – Селин пожала плечами. – Так ведь лучше, когда живете в одном городе и оба занимаетесь бизнесом, не думаете?

– Согласна.

– И мы все очень много работаем, – продолжала Селин. – Рене занимается своими домами, я – своим кафе, мой отец – рестораном, а вы… вы уборкой, на которую ездите на моем велосипеде, – в ее голосе слышался сдерживаемый смех.

– О Боже, я забыла, что это ваш велосипед! Это проблема?

– Да нет, конечно, – махнула рукой Селин. – Я купила его, когда помешалась на фитнесе. Мое помешательство длилось ровно три недели. Это одна из причин, по которой мы с Рене расстались: я всегда очень быстро загораюсь и очень быстро гасну. Его это очень раздражало.

– На велосипеде очень удобно, – призналась Имоджен. – Плюс, мне кажется, я даже худею.

– В таком случае, возможно, мне стоило бы его забрать. Вам совсем не надо худеть, Имоджен.

– Ну и вам тоже, – вернула Имоджен ей комплимент. – У вас великолепная фигура.

– Это только летом, когда много работы, – ответила Селин, но Имоджен ей не поверила.

– Когда-то я ходила в зал, – сказала она. – Но бросила. А сейчас приятно снова поупражняться.

– А что вы делали до приезда во Францию? – буднично спросила Селин. – Вы же не всегда работали уборщицей, верно?

– Это Рене попросил вас спросить?

– Нет. С чего вы взяли?

– Он удивился, когда я сказала, что уже убирала дома, – ответила Имоджен. – Но я… ладно. Моя мать была домработницей. И я неплохо разбираюсь в уборке.

– А, уверена, у вас в запасе куча интересных историй о хозяевах домов, – сказала Селин. – Может быть, когда-нибудь расскажете мне парочку.

– Может быть.

– Eh bien[12]. Вернемся к нашим баранам. Вы сможете убрать у меня в субботу?

– Да, думаю, да.

Рене до сих пор давал Имоджен задания только на будние дни. Она сказала Селин, что время они обговорят попозже, когда она точно будет знать свое расписание.

– Я открываю кафе в девять в субботу, – сообщила Селин. – Если вы сможете прийти к восьми тридцати, будет замечательно.

– Без проблем, – Имоджен полезла в кошелек, чтобы расплатиться за кофе.

– Нет-нет! – запротестовала Селин. – Сегодня все за счет заведения.

– Но…

– Абсолютно! – тон у нее был непреклонный.

– Что ж, в таком случае, большое спасибо.

– Пожалуйста. И жду вас завтра, как всегда.

* * *

Имоджен доехала до дома на велосипеде, наслаждаясь теплым ветром, обдувающим ей спину, и радуясь разговору с Селин. Как и Рене, Селин была ее работодателем, не подругой. Но от нее исходило какое-то тепло, которое заставляло Имоджен чувствовать себя значительным и уважаемым человеком. А еще ей нравилось, что она знакома теперь с кем-то еще, кроме Рене, и не имеет значения, что Селин была его женой и что на ее велосипеде сейчас Имоджен разъезжала!