Кто в спальне король? - Елена Щербиновская (2005)

— По глазам вижу, она уже стала твоей фанаткой! — весело воскликнул Алан.

— Вам, правда, понравилось? — как-то неожиданно робко спросил Арсений.

Он держался так непринужденно и естественно, что я вдруг почувствовала себя удивительно свободно, смущение исчезло. От этого человека, от его крепкого рукопожатия, от его доброй и светлой улыбки исходило какое-то необычайное тепло, с ним оказалось легко и просто. И я, подбодренная взглядом Алана, взволнованно начала говорить о его картинах, о том, что увидела в них, о тонких, прекрасных образах, которые проникли мне в душу. Я говорила, кажется, о том, что в его работах запечатлен инопланетный пейзаж Вселенной, что в них другое измерение, новая космическая реальность, недоступная нашему взгляду, бескрайняя, таинственная и многоликая. Говорила и сама толком не понимала, откуда берутся у меня все эти слова и мысли. Арсений внимательно, с интересом слушал мои сбивчивые и, как мне казалось, немного сумбурные впечатления. Алан и Тамара молчали и тоже слушали. И вдруг, поймав на себе пристальный и какой-то испытующий взгляд Тамары, я смутилась и замолчала.

— Вы извините, я, наверное, какие-то глупости говорю, — растерянно пробормотала я. — Я, может, поняла неправильно…

— Ты все правильно поняла, — сказала Тамара неожиданно дружелюбно. — Я и не ожидала… А ты, оказывается, умница! И нечего стесняться, всегда говори, что думаешь и чувствуешь. Это редко кто умеет!

— Спасибо, — прошептала я.

— Это вам спасибо, — сказал Арсений, — за прекрасные слова. За искренность и понимание.

Мы постояли еще немного, потом Алан взял меня под руку.

— Ну, ладно, пошли!

Мы попрощались и вышли из зала. Я оглянулась все еще под впечатлением от увиденного — картины Арсения Сухарева притягивали меня, словно магнитом. Я даже не заметила, что Алан смотрит на меня каким-то странным взглядом.

— Ты не устала? — спросил он.

— Нет, что ты! — воскликнула я. — Здесь так интересно!

— Знаешь, а я думаю — на сегодня хватит, — сказал Алан. — Слишком много впечатлений. Тебе ведь надо все это переварить, осмыслить, правда?

— Да, наверное. Но, может, побудем еще? Жалко уходить! — сказала я, испугавшись, что сейчас все закончится. Мне было так хорошо на этой выставке, рядом с Аланом, среди его знакомых художников и их замечательных картин. И этот его бородатый друг — такой славный, замечательный.

— Выставка не закрывается, придем еще раз, завтра, послезавтра. — Алан потащил меня за собой к выходу. — Видишь, в очереди стоять не надо, всегда найдется кто-то из знакомых, кто проведет!

— А этот Арсений Сухарев — такое чудо! Ты был прав! — не удержалась я. — Он — как светлое пятно в нашей неясной, запутанной жизни!

Алан улыбнулся.

— Красиво говоришь. Пора тебя записывать.

— Ну, не смейся! Говорю, как чувствую! Наверное, он и человек замечательный! — взволнованно сказала я. — Такие картины может написать только необыкновенный и очень хороший человек!

— Гений и злодейство несовместны? — Алан усмехнулся. — Ты придерживаешься этой концепции?

— А разве не так? — удивилась я.

— Вечный вопрос, — произнес он задумчиво. — Но в данном случае ты права. Арсений — лучший. Наверное, на самом деле он лучший из нас…

Мы вышли на улицу. У входа в подвал все еще толпилась очередь. Кто-то с завистью посмотрел вслед нам — молодой парочке, уже побывавшей на выставке. А я с грустью подумала: сейчас, как обычно, Алан проводит меня до дома, но время пролетит так быстро, и мы снова расстанемся. Я с отчаянием думала, что не хочу расставаться с ним никогда!

— Знаешь, я хочу еще кое-что тебе показать… — Алан наклонился ко мне и коснулся небритым подбородком моей щеки.

У меня замерло сердце. Значит, сейчас мы еще не расстанемся! Что бы он ни предложил — я заранее была согласна на все, лишь бы как можно дольше побыть с ним вместе.

— Покажи, — прошептала я.