Такое кино - Ольга Тартынская (2013)

Женя горько усмехнулась: стало быть, ее он зачислил в одалиски. Ну, Туринский, только появись на моем горизонте, я тебе все скажу и даже больше!

— Конечно, в обаянии ему не откажешь, — продолжала «Бабушка» терзать сердце Мордвиновой. — Он интересный мужик, красивый. Нынешняя его жена, Анжела — дочь режиссера Гарина, его приятеля. Влюбилась в Витьку как кошка, сама на шею вешалась. Отец рвал и метал, когда узнал об их связи.

— А что Туринский? — спросила одна из «приживалок».

— Да что Туринский? Он сроду еще ни одной юбки не пропустил, а тут само в руки идет. Отец был взбешен и вынудил его жениться. Я говорю как-то: «Витька, на что тебе эта девчонка? Умрешь со скуки!» А он: «Адочка, да разве не все равно кто? А тут тело молодое». Старый похабник!

Тут Жене страстно захотелось завесить самой Адочке оплеуху. Вот бы она удивилась. «Не тебе судить!» — хотелось крикнуть при этом. А возмутись Адочка: «За что?», Женя бы ответила чужой фразой: «За то удовольствие, с которым ты это говоришь!»

Вот-вот прозвучит команда «Мотор!», а Мордвинова никак не могла справиться с собой. Она сидела за декорацией, изображавшей дюссельдорфскую квартиру Жуковского, и дошивала чепец. Не успела дома дошить, что делать, времени совсем не было. «Бабушка» с утра успела пройтись по этому поводу:

— У нас костюмеры не умеют ни стирать, ни шить.

Женя промолчала, а вот ассистент Марина не выдержала, заступилась:

— Зря вы так говорите, Ада Васильевна! У нас вполне компетентные, профессиональные костюмеры, они прекрасно справляются со своими обязанностями.

— Ладно, ладно! — отмахнулась дама-режиссер.

Мордвиновой, по правде говоря, было не до ее капризов. Она шила и думала о Туринском. Ее вдруг посетила мысль, что Виктор Алексеевич может быть несчастен в своей семейной жизни. Вспомнился его безликий дом с современным дизайном, его вполне холостяцкие навыки… Да ведь пришел к ней ночью «на автопилоте», стало быть, не так уж сладко ему живется в его «карцере» (кажется, так он выразился).

Вот, вот, пожалей его, пожалей. С этого всегда все начинается, мне ли не знать? У него этих жалельщиц! Очередь, как у Мавзолея, выстроится, свистни он только…

Ну, вот зачем он опять появился? Только я подумала о свободе, о каких-то возможностях (если они, конечно, еще остались), и он тут как тут. Колдовство, не иначе. Женя чувствовала, что опять попадает в зависимость от Туринского. Вчера перед сном вспоминала ночь после юбилея. А ведь думала тогда: случайность это или начало нового этапа. Да какой тут может быть новый этап, когда три жены и тридцать одалисок! Слеза капнула на чепчик.

— Жень, ты чего? — услышала она и подняла глаза. Над ней склонился администратор Вова, симпатичный парень. Сколько ему, лет тридцать пять?

— Да так, голова болит, — мрачно ответила Мордвинова, однако ей было приятно внимание молодого мужчины.

— Есть парацетамол, дать? — предложил деятельный Вова. — Ада Васильевна загоняет любого.

— Вова! Где Вова? Я без него как без рук! — тут же послышался пронзительный голос «Бабушки», и администратор умчался на зов босса.

Женя припомнила, что Вова часто оказывал ей разные знаки внимания, только она не придавала им никакого значения. Администратору положено следить за порядком на площадке и быть в курсе всего, вот он и отслеживает. Однако через пятнадцать минут Вова вернулся с таблеткой и стаканом воды.

— Вот, выпей. Мне помогает.

Женя поблагодарила администратора, надеясь, что он уйдет. Однако Вова с сочувствием следил, как она будет принимать лекарство. Пришлось выпить ненужную таблетку под его заботливым взглядом.

А что, меня тоже не на помойке нашли! «Да захоти я, была бы моей Наталья!» — мелькнула в голове фраза из любимого фильма про арапа. Что ж я опять в ту же петлю лезу? Отчего бы, скажем, не пофлиртовать с Вовой, коли он так мил?

Мордвинова улыбнулась самой пленительной своей улыбкой и проворковала: