Рисунок по памяти - Татьяна Воробьёва (2018)

Мужчина недоверчиво взглянул на сына. Такая внезапная покладистость была неожиданной, но, в конце концов, Самат раньше был хорошим, послушным сыном. Слава Всевышнему, Он прояснит разум Самата, и тот забудет свою блажь.

— Мне пора идти, — посмотрел мужчина на часы, — Самат, завтра у меня важная деловая встреча. Я хочу, чтобы ты на ней присутствовал, — с нажимом ответил Жаудат, демонстрируя всем своим видом, что может произойти, если сын проигнорирует это приглашение.

— Конечно, отец, — ответил молодой мужчина, хотя его мысли заняло уже совершенно другое.

Мозг зацепился за единственную фразу: «уехала достаточно далеко», — значит, девушка была уже не в Фесе и даже не в Рио. Интересно, где? Память подкинула воспоминания давнего разговора, где Сабира с искренним удивлением и непониманием рассказывала, что глупышка Хадижа хочет поступать в университет, да еще и в Европе.

Самат набрал номер телефона в доме Саадат. Адил Саадат — молодой наследник семьи, державшей сеть магазинов по торговле ювелирными изделиями, был на несколько лет старше их с Сабирой, не особо красив, но богат и щедр, поэтому сестренка была вполне довольна своим положением первой жены в таком богатом и уважаемом доме. Если бы Хадижа была также покладиста, то не было никаких проблем. Она бы давно была его женой.

«Тогда бы ты не заинтересовался ей так, как сейчас», — прошептал ехидный голосок в голове.

И Самат не мог не согласиться — именно непокорность Хадижи разжигали его интерес и необузданное желание к ней. И, возможно, когда он добьётся ее, ему станет скучно, но сейчас…сейчас им владело лишь одно желание — желание заполучить девушку себе, увидеть ее на коленях, покорной, подчинённой ему и окончательно сломленной.

— Ас-саля́му ‘але́йкум, — услышал он в трубке голос сестры.

— Але́йкум ас-саля́му, — ответил он, — Как твои дела?

— О, все прекрасно, — живо отозвалась девушка.

Самат терпеливо выслушал рассказ про новые наряды и украшения, сто тысячную благодарность Аллаху, что Тот послал Сабире такого мужа, и, наконец, умело подвел к интересующему его вопросу:

— Сабира, а помнишь, ты рассказывала мне про Хадижу, что она хочет пойти учиться?

— Хадижу? — насторожилась сестра. — Я сначала думала, что она хорошая, — в голосе Сабиры звучали нотки обиды, — но она вела себя совершенно как испорченные западные девушки.

— Сабира! — чуть повысил голос Самат. — Вспомни, пожалуйста.

— Ладно, ладно, — прозвучал недовольный голос девушки.

Ей явно не нравилась настойчивость брата, но Самату было плевать.

— Она что-то говорила про Францию, — неуверенно начала Сабира, — Да, по-моему, это была Франция. Эми еще сказала, что лягушачьи лапки — это гадость, а Хадижа уверяла, что на вкус они как курица.

— Значит, Франция, — ухмыльнулся Самат, — а куда она думала поступать, не помнишь? — с надеждой спросил он.

— Не знаю, — протянула Сабира, — вроде какая-то Академия, не помню, — фыркнула она, — Самат, что ты задумал? Чтобы ты не решил, оставь эту затею. Хадижа недостойна тебя!

— Сабира, я сам решу, — твердо заявил молодой человек, — Прошу, молчи об этом разговоре. Я люблю тебя, сестренка.

Самат знал, что сестра никому ничего не скажет. В детстве она не раз прикрывала его в шалостях, а иногда и сама в них участвовала. Сестра для него была тем человеком, который никогда не предаст и не откажется от него — недаром они были близнецами.

Ну, что ж, если память Сабиру не подвела, значит, Хадижа во Франции. Самат улыбнулся. Возможно, еще ничего не закончено, и она убежала недостаточно далеко.

* * *

— Мадемуазель Рашид, — голос месье Мельера остановил ее у выхода из мастерской.

— Да, месье?

— До окончания приема работ на конкурс остается чуть больше, чем два месяца, а вы до сих пор молчите, — просматривая какие-то записи, сказал преподаватель, — Вы собираетесь участвовать в отборе?