Рисунок по памяти - Татьяна Воробьёва (2018)

— До завтра, — помахали ей они, спускаясь в подземку.

Хадижа бодрым шагом отправилась к автомобилю, но, стоило ей сесть в салон, как она устало откинулась на спинку кресла.

— Тяжелый день? — услышала она голос Зейна.

— Сумбурный, — пожала плечами девушка.

— Не против съездить со мной в «Нефертити»? — спросил мужчина, — Или слишком устала?

— В твой клуб? — в глазах Хадижи загорелось любопытство — она еще не разу не была во французской версии «Нефертити», — Да, конечно.

— Хорошо, мы ненадолго, — улыбнулся Зейн.

Клуб внутри представлял из себя практически точную копию клуба в Рио, за исключением некоторых деталей в планировке и во внутренней отделке. Как только Хадижа переступила порог заведения, на неё буквально нахлынуло дыхание востока, отражённое даже в самых незначительных, на первый взгляд, деталях: в ароматах благовоний, узорах на стенах, в ненавязчивой арабской мелодии, что лилась из больших колонок, на втором этаже.

Хадижа осмотрелась вокруг. Зал был почти пустым; то тут, то там сновали служащие, и к ним тут же подбежала симпатичная девушка-администратор:

— Месье Шафир, всё готово началу отбора.

«Отбора?» — удивлённо посмотрела Хадижа на мужа.

— Прошу, проходите, садитесь, — продолжала щебетать девушка. — Принести какие-нибудь напитки? Чай? Кофе?

— Нет, спасибо, пока ничего не надо, — отказался Зейн.

Девушка перевела взгляд на Хадижу.

— Мне тоже ничего, спасибо, — ответила она, присаживаясь в удобные кресла в первом ряду от небольшой сцены, в центре зала.

— Так это кастинг танцовщиц, — догадалась Хадижа, заметив небольшую группу девушек, в восточных костюмах, что столпились у сцены.

— Да, — кивнул Зейн. — Восточный клуб и без танцовщиц — такого не бывает. Основной костяк группы уже набрали, осталось найти главную танцовщицу, звезду номера, — улыбнулся мужчина.

— Понятно, — кивнула Хадижа, посмотрев на сцену, куда уже шагнула первая претендентка.

Девушка кружилась под ритмичную мелодию, но Хадижа с неким равнодушием отметила, что она бы станцевала лучше. Девушка не могла точно сказать, было ли в этом виновато волнение или сама артистка, но танец не впечатлил, не заставил жадно следить за каждым его движением. Почти так же прошло еще танцев пять. Хадижа, уже заскучав, стала машинально чертить на салфетке какой-то рисунок, как громкий удар гонга заставил ее вздрогнуть. В чёрной чадре, скрывающей с головы до ног, в круг света вышла новая кандидатка. Протяжный восточный напев слился с первым движением руки, медленно и вальяжно снимающей чадру. Под ней скрывалась женщина в темно-синем костюме для восточных танцев, к её поясу была прицеплена сабля в коротких ножнах.

Музыка набирала темп, становясь немного резкой, игривой, как и движения танца. Женщина вынула саблю из ножен и закружилась с ней. Сталь сверкнула в лучах прожекторов. Артистка владела оружием, словно древний воин, уверенно и изящно, — то мелькала вокруг нее, словно её партнер в танце.

Хадижа замерла, наблюдая за женщиной, казалось, стараясь даже дышать потише, чтобы ничем не разрушить возникшую чарующую атмосферу. Танцовщица водрузила саблю себе на голову и продолжила; её движения стали более плавными, но при этом продолжали попадать в ритм играющей музыки.

Хадижа поймала себя на том, что наклонилась в сторону сцены, чтобы не пропустить ни одно движение, ни один жест. Со всей своей любовью к музыке, девушка вдруг с острой ясностью осознала, что, возможно, никогда не сможет танцевать так искусно, легко и профессионально. Она украдкой посмотрела на Зейна. Мужчину тоже, казалось, полностью захватило выступление: он сидел прямо, ладони сжали подлокотники кресла, а взгляд неотрывно следил за умелой танцовщицей.

На последних аккордах мелодии, держа саблю в руке, женщина делает резкий поворот, шагая со сцены, и останавливает лезвие, кончиком указывающее на Зейна, в нескольких сантиметрах от него.