Рисунок по памяти - Татьяна Воробьёва (2018)

— О, да, конечно, — улыбнулась медсестра, подойдя к шкафу, и, достав кувшин с водой, наполнила стакан. Хадижа приподнялась на постели с помощью мужа и, чуть поморщившись, взяла его из рук женщины. — Небольшими глотками, не торопитесь, — предупредила медсестра.

Хоть и хотелось осушить стакан залпом, девушка подчинилась.

— Сейчас придет ваш доктор, — продолжала говорить медсестра. — Осмотрит вас.

Стоило ей сказать эти слова, как в палату вошла женщина средних лет. Пациентка успела заметить лишь волосы, собранные в пучок, и серьезный взгляд поверх строгих очков.

— Добрый день, мадам Шафир. Я ваш врач, доктор Ребер, — она указала на свой бейдж на груди. — Вы были бессознания двое суток, — держа в руках ее амбулаторную карту, сообщила врач. — Во время аварии вы получили сотрясение мозга средней тяжести и перелом голеностопа левой ноги, — указала доктор Ребер на ногу в гипсе. — Но так как вы уже пришли в себя, значит, что опасность, связанная с травмой головы, миновала. Со слов ваших родственников, у вас ретроградная амнезия. Как дело обстоит сейчас? — она внимательно взглянула на пациентку.

— Я все помню, — медленно ответила Хадижа, перебирая в голове свои воспоминания о детстве. — Только голова болит нога и… — она медленно повела плечом.

— Что ж, если боль вам досаждает, я распоряжусь на счет обезболивающего, — кивнула медсестре доктор. — С огнестрелом, вам, можно сказать повезло, пуля прошла на вылет и сейчас самое главное покой, чтобы швы зажили. Мы понаблюдаем за вами неделю, а потом выпишем. Выздоравливайте, — впервые улыбнулась доктор Ребер и вышла из палаты.

— Так ты все вспомнила? — спросил Зейн.

— Да, наверное, — тихо прошептала Хадижа. — Эта авария, — по спине побежали неприятные мурашки от одного воспоминания, — словно шаблоном наложились на ту и в голове что-то щелкнуло.

— И как ты себя чувствуешь?

— Странно, — ответила Хадижа, немного подумав. — Словно туман рассеялся, — упоминание тумана отозвалось в сердце тоской. — Знаешь, обычно воспоминания о детстве тускнеют, а тут они такие яркие, словно все произошло вчера.

Мелодия мобильного прервала их.

— Ас-саля́му але́йкум, Саид, — посмотрев на дисплей, нажал кнопку ответа Зейн. — Вы уже в аэропорту? Хорошо, вас встретит мой водитель. Он знает адрес больницы.

Стоило Зейну положить трубку, как Хадижа набросилась на него с расспросами:

— Отец едет сюда?! Как, когда? Он знает об аварию? А про Самата?

Зейн улыбнулся, наблюдая за ней, такой живой и настоящей, — за эти два дня беспокойство за её состояние вытрепало ему все нервы, хотя врачи и утверждали, что в такой аварии и при таких обстоятельствах девушка еще легко отделалась.

Упоминание Самата заставило Хадижу вздрогнуть и напрячься, словно парень мог войти в дверь палаты все с тем же проклятым пистолетом. Пальцы невольно скомкали простыню. Зейн заметил это и тут же подошел, сев позади Хадижи, на край кровати, и осторожно обхватил ее за плечи:

— Все хорошо, Хадижа. Все закончилось. Самата застрелили полицейские.

Она вздрогнула, услышав это. Ей не хотелось думать о Самате, о том, что произошло, но вдруг в голове четко возникла картина раненого Мерьеля и стоящего над ним Абу Аббаса.

— Мерьель! — Хадижа резко развернулась к Зейну. — Он же не умер?!

— Твой преподаватель? — переспросил Зейн, совершенно забыв про мужчину. — Да, он находится в этой больнице, его, кажется, прооперировали. Он слаб, но жизнь в безопасности.

— Хорошо, — облегчённо выдохнула Хадижа, оперевшись спиной о грудь мужа, и тут же почувствовала легкий поцелуй в затылок.