Рисунок по памяти - Татьяна Воробьёва (2018)

Жаудат взял лекарство и стакан, глубоко вздохнул и положил таблетку в рот, запивая.

— Все наладится, Аллах не покинет нас, — осторожно гладя мужа по плечам, тихо произнесла она.

— Он уже покинул нас, — ответил Жаудат. — Нужно молиться. Молиться и раздать все свое богатство нуждающимся. А еще идти в половничество в Мекку. Тогда, возможно, Аллах и простит нас.

— Ты прав, дорогой. Я велю служанкам раздать все мои украшения. А как только тебе станет лучше, мы отправимся в Мекку.

Жаудат похлопал жену по руке и грустно улыбнулся. Таджия всегда была его поддержкой, его первой женой. Поэтому он всегда и прощал ее, когда она вела себя совсем не так, как полагается хорошей мусульманской жене. Вот и сейчас Абу Аббас мог положиться только на ее.

Они вдвоем сидели в гостиной в полупустом доме, слыша далёкие призывы муллы к намазу и верили, что завтра будет лучше сегодня, что Аллах не оставил их. Большего не осталось.

* * *

Дневной зной уже спал, сменившись вечерней прохладой. Дядя Али сидел в гостиной, лениво потягивая кальян и пуская по воздуху кольца дыма, тающие облачками табачного аромата. Тетя Латифа играла с Кави во внутреннем дворике, возле фонтана. Малыш, весело смеясь, пытался ухватить ярко-розовый лепесток, плавающий на поверхности.

Хадижа могла с легкостью представить, как сама в таком же возрасте сидела на руках матери, пытаясь дотянутся до воды. Она даже будто помнила это, чувствуя аромат лепестков и прохладу воды.

— Дядя Али, когда я была без сознания… — Хадижа глубоко вздохнула, — я видела маму. Не знаю, был ли это сон или же междомирье, но она была спокойна и радостна. Она пожелала мне счастья.

Мужчина замер, смотря на внучатую племянницу:

— Никто, кроме Аллаха, не знает точно, что будет после того, как мы покинем этот мир, — посмотрел он вдаль, — но если это так, то я счастлив за Жади. Она нашла то, что у нее не было в этом мире.

— Я хочу верить, что, несмотря на все, что происходила в ее жизни, она избежала гнева Аллаха.

— Аллах милостив, — выпуская очередную порцию дыма, медленно ответил Али.

— Скажите это дяде Абдулу, — улыбнулась Хадижа, вспомнив ворчливые проповеди родственника.

— О, этот закостенелый фанатик останется таким, каков он есть, до самой своей смерти и даже в садах Эдема будет ворчать, что все не так, — рассмеялся мужчина.

— Хадижа, Зейн подъехал и ждет тебя! — услышала она голос тети Латифы.

— Уже иду, сейчас только сбегаю наверх за платком! — ответила она.

В комнате Хадижа набросила на голову первый попавшийся под руку светло-голубой платок. Поймав свое отражение в зеркале, она коротко улыбнулась.

«— Мама, я жду не дождусь, когда смогу надеть платок, — Хадижа кружилась в одном из платков матери перед зеркалом.

— Обязательно наденешь, — Жади забрала платок из рук дочери, накидывая тоо на себя, — и будешь самой красивой. Платок очень украшает женщину».

— Я люблю тебя, мама, — шепнула Хадижа, смотря на фотографию в рамке на столе.

Уже выйдя из комнаты, она столкнулась с Раньей:

— Хадижа, ты весь вечер избегаешь меня?

— Прости, я тороплюсь, — попыталась проскользнуть мимо Хадижа, словно в доказательство ее слов.

— Я не займу много времени. Просто хотела сказать спасибо.

Девушка остановилась, недоуменно смотря на мачеху.

— Про то что ты сказала, точнее не сказала отцу, — объяснила Ранья.

Хадижа покачала головой:

— Я сделала это не ради тебя и не ради твоей благодарности, а ради Мунира. Я не хочу, чтобы брат оказался, как я, непонимающий мотивы взрослых, их ссор, склок и обид, знающий только то, что его бросили. Я не желаю ему такого, поэтому надеюсь, что мы, нет, не станем друзьями, но будем терпимее. Поддерживай лампаду Аллаха в доме моего отца, сделай его счастливым.

— Я пыталась сделать это все эти годы, — с обидой ответила Ранья. — Я не виновата, что он любит твою мать, даже когда она умерла.