Любопытная - Пеладан Жозефен (1885)

– О них нечего рассказывать – достаточно просто смотреть. Справа – пышнотелая Ортанс роется в карманах маленького восторженного блондина. Анастази изображает недотрогу, как я с герцогом Шуази: она хочет завладеть его письмами к ней, чтобы шантажировать, когда тот женится. Мария – та, что в самом центре – хохочет от души и пьет не в меру, она – настоящий Роже Бонтан105 этого заведения. Белокожая Жюстин уже вторую неделю мучает своего спутника – это продлится до тех пор, пока она не встретит совсем юную девушку, и та не вызовет у него желания. Рыжеволосая Фелисите, которую вам, должно быть, непросто разглядеть – столь плотно ее приятели обвились вокруг нее, – самая алчная до денег, она содержит любовника – актера из театра Гренель. Худышка Сесиль относит заработанное в сберегательную кассу – она хочет уехать в деревню… Катрин же все время пьяна. Я же пью только, когда мне платят – или когда не могу выбросить из головы щекотливую затею.

– Хотите увидеть спартанское зрелище, Поль? Захмелев, вы наверняка становитесь еще привлекательнее, Феми.

– Если ваш друг ответит на мой поцелуй, я готова выпить столько, сколько он пожелает.

– Больше никогда не произносите вслух подобную дерзость.

Поль произнесла эти слова со столь властным видом, что растерявшаяся девушка пробормотала:

– Мой принц! Скажите только, что это доставило бы вам удовольствие! Нет? Что ж, я все же стану пить, но опьянею от вашей красоты.

– Десять кружек вина! – приказала девушка и замолчала.

Когда принесли вино, она поставила кружки в ряд и расположилась напротив принцессы.

– За твои глаза! – произнесла она.

Она пила вино медленно, глядя Поль в глаза.

Она взяла вторую кружку:

– За твои губы!

С каждым глотком ее взгляд все более затуманивался. Выпив все до последней капли, она откинулась на спинку стула – ее тело дышало страстью, слова же все жарче и смелее раздевали Поль как мужчину.

Небо́ внимательно наблюдал за пьянеющей девушкой, чьи фантазии пьянили сильнее вина. Выражение лица его было серьезно. За десятой кружкой она облокотилась о столик, положив подбородок на ладони, и стала говорить Поль нежные слова – смесь детских сентиментальностей с непристойностями. Хмельной дурман странным образом обострил ее проницательность – она называла принцессу поочередно «любимый» и «любимая». Ее нежный и глуповатый смех сменился слезами.

– Давайте уйдем отсюда, – попросила Поль – ее тело дрожало, а мочки ушей алели.

Небо́ положил на столик луидор, они встали и быстро покинули питейное заведение, не оставив опьяневшей девушке времени произнести ни слова.

– Должна ли я признаться вам, Небо́, что эта девушка вызвала во мне волнение, и я этого стыжусь…

– Ваше признание не столь серьезно, а чувство неловкости – необоснованно. Вы похожи на человека, опустившегося на песок морского берега и не ждавшего накатившейся на него волны. Не зная законов прилива, вы проявили неосторожность. У вас небольшой жар – вы слишком долго стояли под бьющей струей желания. Вы – целомудренны, и невинность, которую древние справедливо считали палладиумом106, есть самая надежная броня, но лишь тогда, когда объемлет сильный разум, подобный вашему. И все же помните: горячие слова обжигают, развратные прикосновения могут запачкать. Бегство перед голосом плоти, к которому призывают святые, оправдано отнюдь не непостоянством разума – поднявшись над земными волнениями, человек не заблуждается более в сущности порочной страсти. Оно отвечает законам природы, устремляющим птенца в глотку удава и поколебавшим принцессу Рязань, позволившую падшей женщине окунуться в ее глаза и взволновать ее своими словами. Вы ощутили, как едва усилившийся жар тела может лишить целомудрия – сознание того, что девушка с бессмертной душой может обжечь своим желанием сильнее небесной звезды, привело вас в изумление!

Конец ознакомительного фрагмента.