Мужчина-подарок - Светлана Лубенец

– Ничего, Ирма… – начала я, мучительно раздумывая, что бы такое еще сказать ей, чтобы утешить, и придумала, конечно, не самое лучшее: – У вас еще будут дети… с Шаманаевым…

– Да… будут… через шесть месяцев, – чуть слышнее, чем дыхание, слетело с губ Ирмы.

Я смогла лишь произнести что-то среднее между «о-о-о-ох…» и «а-а-а-а-й…» и неопределенно покачать головой.

– Ты меня осуждаешь? – спросила Ирма.

– Нет… что ты… как я могу…

– Осуждаешь, – не поверила мне Ирма и невесело улыбнулась. – Наверняка думаешь: «Вот старая карга, из-за красавца мужчины от собственного ребенка отказалась».

– Нет… ну почему… я так не думаю… – не очень убедительно проговорила я, потому что на самом деле действительно никак не могла представить себя на месте грузинки.

Если бы кто-нибудь попытался у меня отнять Димку, я наплевала бы на всех мужчин разом и даже не раздумывая продала бы душу чуть ли не дьяволу, а не то что обратно Михайлушкину. А Димке моему, между прочим, уже восемнадцатый год идет, и он сам выбрал, где ему жить. А если бы ему было десять, как Ревазику, я любому мужчине, который на него попытался бы покуситься, перегрызла бы горло и заодно дала обет безбрачия на веки вечные. Могла бы и в монастырь уйти, если до того бы дошло дело. А на худой конец могла бы даже стать наложницей грузинского джигита Шота Елошвили или снова его женой… Димка для меня превыше всего. Важнее личного счастья.

Ничего этого я не сказала Ирме. Чужая душа вообще потемки. А кроме того, чтобы рассуждать на подобную тему, нужно оказаться на Ирмином месте, в ее, так сказать, тигровой шкуре. Нужно как минимум влюбиться с такой же силой. Могу ли я так любить? Нужна ли будет хоть кому-нибудь моя любовь? А я ведь была уже почти готова! Но то, чего хочет от меня Воронцов, вряд ли называется любовью. Я никогда не прощу ему домашнего «ангела» в полотенце по имени Ленуська. Особенно после Мсты…

Когда мы вернулись с Ирмой из кафе, Анжелка с такой обидой на меня посмотрела, что мне пришлось притормозить возле ее столика.

– Ну, и что означает выражение твоего прекрасного лица? – спросила я девушку.

– Почувствовала себя особой, приближенной к императорской фамилии, да? – надув губки, бросила мне секретарша.

– Анжела, не говори ерунды! – рассердилась я.

– Какая же это ерунда, если я тебе все-все доверяю, почти как подруге, а ты чуть ли не целуешься с будущей женой Шаманаева!

– Хочешь, я сейчас поцелуюсь с будущей женой Павла Дроздецкого? – расхохоталась я и, не получив разрешения, смачно чмокнула Анжелку в свежую, слегка подрумяненную щечку.

Девушка для вида еще немного подулась, а потом и говорит:

– Помнишь, мы с тобой собирались пообщаться на предмет Горыныча?

– Ну… собирались, и что? – сразу как-то потускнела я. – Если честно, то мне совсем не хочется о нем говорить.

– А я, Надя, считаю, что ты не должна от меня ничего скрывать, потому что я заслужила твое доверие.

– Да? – удивленно вскинула брови я.

– Ну, ты даешь! – возмутилась Анжелка. – Забыла, что ли, кто прикрывал тебя женской консультацией?

– Ничего я не забыла. Просто ничего у меня с ним не получится, как ни у кого из вас не получилось.

– Не скажи, Надя… Вот если нас всех сравнить, то у тебя перед нами масса преимуществ.

– Это каких же?

– Во-первых, ты была замужем, а значит, тебя ничему учить не надо: ни суп варить, ни детей рожать… ну и тому, что перед этим бывает, тоже… А если сравнивать с Дашкой, то, в отличие от нее, ты с мужем в официальном разводе, и, значит, он морду бить не полезет.

– А если с Шаманаихой?

– А с Шаманаихой так и вообще лучше не сравнивать, потому что она, говорят, спит чуть ли не со всем своим «Вкуснодаром». Какому мужчине это может понравиться?

– Ты забыла еще целый выводок Ленусек и Ирусек! – расхохоталась я.