Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова (2005)

Вадим был представлен Владиславу Витольдовичу, и его покорил этот высокий и статный, седой одноглазый мужчина, которому бы никто не дал больше шестидесяти лет. Изысканный, утонченный, ироничный, он оказался блестящим рассказчиком и невероятным собеседником. За короткий срок общения с ним Вадим научился ценить хорошую кухню и вина и получать от них истинное наслаждение; полюбил носить дорогую удобную обувь — чему раньше не придавал значения; а также прослушал столько опер и посмотрел столько спектаклей, сколько не мог и мечтать в предыдущей своей жизни. Словом, на судьбу грех было жаловаться, а потому Вадим довольно спокойно воспринимал редкие вспышки гнева хозяина, полагая их вполне посильной нагрузкой к предложенному благополучию.

Но вот Валерий шефа боялся гораздо сильнее, хотя о причинах этого страха обычно говорить отказывался. Впрочем, Вадим решил попробовать еще раз. Он не терпел недомолвок и тайн, а тут уже около года его вынуждали жить среди загадок и секретов. И играть в шпионские игры. В целом ему нравилось, но хотелось бы знать и подробности.

— Слушай, Валера, ты хоть знаешь, что он имеет к этой покойной? — спросил он у приятеля, предлагая тому высокий бокал красного вина.

Валерка выпил, как показалось Вадиму, не почувствовав вкуса, как воду.

— Кэш какой-то, — ответил он. — Мне по барабану, лишь бы платил исправно, а на это дело пожаловаться нельзя. И вообще не советую лезть в его дела, любопытствовать… Он этого не любит.

— А я вот не могу так просто работать и ничего о своем нанимателе не знать. Любопытство одолевает. Странный какой-то. Не бандит, не головорез, а чуть ли и не хуже. Водитель говорит, он замучился его на кладбище возить. Приедут, Влад цветы положит и над могилой вышагивает, вышагивает, руками машет. Ну, лекцию читает, одно слово. А то сядет и сидит, и — цитирую водителя: «так и тянет подойти, потрогать — может, уже и тапки отбросил. Час может просидеть. А то и все два».

И Вадим легко улыбнулся, демонстрируя Валерию полную готовность в любой момент перевести этот треп в невинную шутку. Так чаще всего и случалось, ибо приятель хозяина обсуждать избегал даже с ним. Впрочем, на сей раз нервы у Валеры явно не выдержали, и он позволил себе чуть больше, чем обычно.

— Это называется — любовь, — пробормотал он.

— Не морочь мне голову. Что называется любовью, я и без тебя знаю. А вот когда на покойных орут дурным голосом — это уже не любовь, а чистая шизофрения. И когда заставляют взламывать квартиру, чтобы там все сфотографировать, — это тоже, знаешь ли, не симптом нормальных мозгов.

— Тише, а то, не ровен час, услышит.

— А по-моему, ему плевать, что мы о нем говорим или думаем. Он нас за людей не считает. Ему главное, чтобы приказы четко исполнялись.

— Это правда, что все равно. Но это ему не помешает…

Он не успел договорить. В кармане Вадима мелодично зазвенело. Тот взглянул на часы, пожал плечами — время позднее.

— Да, я слушаю, — сказал он сухо, но тут же переменил тон. — А-а, Мариночка! Здравствуйте, деточка, здравствуйте. Даже не спрашиваю, как дела, слышу, что ситуация вышла из-под контроля…

* * *

Рабочий день был в самом разгаре: Татьяна упоенно стучала на компьютере как заведенная, отрываясь только на то, чтобы справиться в словаре о каком-то уж очень сложном слове. Когда зазвонил телефон, она с облегчением откинулась на спинку стула и сладко потянулась — ей нужен был стимул, чтобы остановиться; и она искренне радовалась любому, кто ненадолго отвлек бы ее от дел. А этому человеку она радовалась еще и по другой причине — все-таки старинный друг, причем друг проверенный, настоящий. И голос ее звучал ласково, когда она говорила:

— Да, я. Привет, Пашенька! Уже вернулся? Рада тебя слышать. И еще раз спасибо за помощь, ты меня просто спас. Что? Хорошо, нет вопросов. Через полчаса, на углу…

* * *