Но и страсти закипели вокруг шести гектаров земли. Да, не предполагал Алексей, что станет этот клочок земли братской могилой.

* * *

— Дон, меняем тактику. Нет, стратегию меняем! Лобовые стычки отменяются. — Павел сосредоченно раскатывал по столешнице хлебный мякиш. — Мы перли на абордаж, а получился абортаж.

— Ты по поводу Бравина? — запоздало спросил Дима, трудно проглотив недожеванный кусок.

— Именно. Именно, Дон… Мне совсем неохота ввязываться в блатные разборки с Диким.

— Если хорошо подготовиться, провести рекогносцировку, мне кажется, мы смогли бы его одолеть. А, Фауст?

— Не хочу! — рассердился вдруг Павел, превратив шарик в лепешку. — Силы и эмоции я могу расходовать на более перспективные дела! Глупо тратить время и деньги на шпану… Все! Никаких акций против Бравина. Будем пробивать его как юридическую фигуру. — Он протянул листок с номером телефона: — Набери-ка мне Казань… вот этот номер.

Они сидели в респектабельном номере дачи Совмина Татарстана. Накрыв на стол, официанты неслышно затворили высокую дверь. Приятели болтали о житье-бытье, пили и закусывали. Здесь, вдали от ненужных глаз, референт премьер-министра Венер Иксанов позволил себе расслабиться. Пил он, как и в студенческие годы, из граненого стакана — официанты по его требованию где-то разыскали — большим глотком. После этого делал паузу — чуть-чуть зажмуривал глаза, поднимал палец и складывал ротик в гузку. Затем шумно выдыхал и обращал на застольника просветлевший взгляд.

— Как приятно окунуться в те годы! Когда мы были молодыми, а фонтаны — голубыми… Э! — перебил сам себя Венер и расхохотался «венерическим смехом». — Это же ты назвал мой хохот «венерическим»?

— Так твой смех заражает, как венерическая болезнь: сразу, надежно и в приятных обстоятельствах… Да, Венерчик, хорошее было время. Не было денег, не было удобств. Шмотки носили по очереди.

— Ага! Ага! — поднял палец Венер. — Точно: прекрасно было!

— А ты, Венер, чуть потолстел.

— Точно. Это специально. Для солидности. Азиаты к худым людям относятся с подозрением. И немного поредела шевелюра, да?

— Да. Но тебе это даже идет: крутой лоб стал круче и впечатляет. А вот моложавость сохранилась… Кстати, — усмехнулся Павел, вспомнив привычку Венера. — Ты все так же перебираешь плечами?

— Да не плечами, Фауст! Сколько раз тебе говорить: не плечами, а шеей… Нет, уже не перебираю. Пост не позволяет. Подчиненные решат, что какой-то недуг, станут на мое кресло зариться… Не перебираю. И вообще, Паша, от многого пришлось отказаться… Ты не думай, что я абсолютно счастлив. Я же не зря про студенческие годы… Эх! Срочно надо выпить! За самую лучшую, за самую голодную, самую счастливую пору нашей жизни! — Он небрежно и щедро разлил водку, в том числе на скатерть, и, отжав кнопку вызова официанта, поднял стакан ко рту. Как в старые, добрые времена его мизинец был оттопырен.

Вошедший официант застал его в «паузе». Венер повернул к нему ясные зеленые глаза и ротик-гузку. Выдохнув, капризно заявил:

— Почему сам не видишь? Почему я должен тебе напоминать?

Официант тревожно оглядел стол, увидел растекшиеся пятна на скатерти и взялся за полотно.

— Да не то! — Венер сделал чванливое лицо. — Вон, бутылка пустая! А ты должен заранее это преду… преду… — не вспомнив, махнул рукой и передернул плечами. — Давай, живо! Неси. Только холодную. Живо!

Живее не бывает! Официант с невообразимой стремительностью заменил опустевший сосуд. А Венер, проводив его строгим взглядом, немедленно рассмеялся. И снова стал прежним Венерчиком.

— Ты не удивляйся. Так надо. Мы азиаты, Фауст. А в Азии веселый и добрый, так же, как худой, — не котируются. Начальник должен быть суровым и солидным. И обязательно с плетью. Ох, как мы любим плеть! Больше, чем пряник… Ты, Фауст, не ухмыляйся. Считаешь, что ты не азиат? Азиат! Россия — страна двусмысленная. Двухорловка. И все мы евразы. А за это срочно надо выпить!