Сепсис - Элина Самарина (2005)

Закрутились, завертелись шестеренки машины, смазанные Павлом. В райцентр был направлен спецкурьер с устным требованием к местной власти аннулировать купчую на участок земли в Лозовом.

— Участок продан законно! — испуганно оправдывался перед грозным спецкурьером районный чиновник. — Вот все обоснования. Все законно.

— Все было законно вчера. А сегодня — отменяй! Я уверен, ты найдешь какую-нибудь зацепку. Тебя же не зря в твое кресло посадили. Вот и думай. Имей в виду: на твой ум надеялись, когда сажали в кресло.

У чиновника, ведающего вопросами приватизации, младший брат был начальником РОВД. Он небрежно махнул рукой:

— Вы, Асхат-абы, не переживайте. Что-нибудь придумаем.

— Да как же придумаем, Митхат, если закон четко прописан. Уже продан этот участок, уже владелец выпустил акции и сделал акционерами шестьдесят два человека! Представь: шестьдесят два! Если бы он был один — это еще куда ни шло. А шестьдесят два… — он уныло покачал головой.

— Это, конечно, сложнее, но решить можно! — успокаивал брата начальник РОВД. Человек он был умудренный. Особенно в противоправных действиях. — В конце концов навесим какое-нибудь дело этому… покупателю, а потом — конфискуем участок. Так что не отчаивайтесь, Асхат-абы.

— Понимаешь ли, этот, из центра, намекнул… нет, почти прямо заявил, что, если я не выполню, меня выгонят… Понимаешь, Митхат?

— Да не берите в голову! Нет неразрешаемых вопросов. Все можно решить. Не берите в голову!

* * *

Проснулась Влада с тревожно-ноющим волнением. Ночь провела с Бунимовичем. Снился он ей. Такой, каким она представляла: высокий, статный, с отливающей серебром гривой. И с тростью.

Приняла душ, выпила кофе. Но саднящее беспокойство не покидало. Как в юности — перед экзаменом. И уже закрадывались сомнения: надо ли ей это? В этом настроении и застал ее вошедший Алексей.

— Влада, я поехал. — Он вдруг остановился и с подозрением оглядел прихорашивающуюся жену. — Куда это ты собираешься?

— Так ведь кастинг сегодня. Что с тобой, Лекс? Я же еще позавчера тебе говорила. И ты был согласен.

— Согласился, потому что недослышал, наверное. А сегодня… Влада! — взорвался он, видя, что жена не прекращает возни с макияжем. — Я что, со стеной разговариваю? Ты никуда не пойдешь.

— Не понимаю, Алексей, в чем проблема. Ты же сам…

— Ты никуда не идешь! Понятно? Не-и-дешь!

— Нет, иду! — Влада упрямо топнула ногой. Глаза ее горели решимостью.

— Раз я сказал, что не идешь, — значит, не идешь… Ты не пойдешь, Влада. Ты поедешь. Я отвезу тебя. Только поторопись: дел у меня много.

«Вот так всегда! — улыбалась про себя Влада, усаживаясь в машину. — Он у меня такой: погорячится, покричит, а все равно уступит! И вон как по-мужски. Вроде все по его вышло: ведь последнее слово за ним осталось!» — Влада с нежностью смотрела на обожаемый профиль мужа. Поправила отогнувшийся воротник его сорочки. А он слегка отстранился.

«Всегда так! — ворчал про себя Алексей. — Почему не могу сказать ей «нет»? Вечно уступаю!.. Хотя сегодня она права: я же сам согласился позавчера».

Да, нередко Алексею приходилось уступать в их с Владой спорах. Но отступал он всегда с достоинством, заворачивая поражения в обертки триумфа. Вот и сегодня: понял, что не уступит Влада, костьми ляжет, но не уступит, вот и пришлось изворачиваться, чтобы лица не потерять… А, впрочем, уступать ей, как и подарки делать, Лекс любил. Это же Влада!

Он повернул к ней улыбающееся лицо и встретился с такой же лучезарной, влюбленной улыбкой. Как в зеркало заглянул.

…Селекционеры смотрели на Владу с утомленным скепсисом.

«И когда успели утомиться? — ворчливо думала Влада. — Ведь кастинг только начался! А почему нет Бунимовича?»

Его место в центре сидячей шеренги занимал лупоглазый бородач с седыми нечесаными стружками на голове. Одет он был с небрежной эклектикой: пестрая рубашка, синий шейный платок…