Сепсис - Элина Самарина (2005)

— Есть, нашел! — обрадованно сообщил дребезжащий голос, но тут же сник. Чувствовалось, что находка совсем не обрадовало сыскаря. Тональность стала безжизненной, обреченной. — Вот она, винтовка…

— Молодца! Теперь заряди и жди… Как войдет — не мешкай. И сразу — делай ноги… Уходи через проход за туалетом… О следах не беспокойся: мы здесь так наследим, что черт ногу сломит. Только перчатки не снимай, чтобы пальчики не оставил. А винтарь не захватывай, чтобы Бравина пальчики остались… За остальное — не думай. Я отвечаю.

Потом повисла тишина. Неизвестно, сколько времени безмолвствовал дом. А включился аппарат на голос:

— Анатолий! — глухо, видимо из-за двери позвал кто-то. Скрип, щелчок и робкий стук в дверь. — Толя. Это я, Рафик Байтурин… Можно к тебе?

И выстрел! Громкий, звонкий. Последний звук в жизни тщедушного Рафика Байтурина. И поспешные удаляющиеся шаги.

Алексей заметался. Растерялся. Метнулся наверх, но тут же вернулся и схватил магнитофон. Уложил его в карман плаща: это же какая фантастическая удача! Чья рука руководила им вчера, когда прицепил он его к столешнице? Провидение? Фортуна? Для дяди Толи несомненно. Наверняка все это подстроено, чтобы Анатолия Ивановича убрать… А может, его самого хотели угрохать?.. Нет, говорил же тот, басистый, «чтобы его пальчики остались». Поспешно уложил вещи в кейс и огляделся. И услышал громкий, требовательный стук в калитку. Спустился вниз и через муть стекла разглядел спешащих к входной двери. А через мгновение двое в милицейской форме ворвались в дом.

Крупный, дородный майор наставил пистолет на Алексея:

— Бравин? — явное недоумение слышалось в знакомом по записи басе.

— Да. Бравин.

— Подними руки и не шевелись. Стрелять буду. — Здоровяк майор, сделав какой-то знак напарнику, опасливо приближался к Алексею. Напарник чиркнул предохранителем. Майор, все с той же опаской, но деловито, со сноровкой, ощупал Алексея, зашел за спину и толкнул Бравина к двери. — Шагай!

— Подождите, мне надо одеться, — сердито дернулся Алексей, но майор, тяжело дыша, грубо ткнул его стволом.

— Шагай, я сказал! Там, куда мы едем, тепло и уютно. Не замерзнешь.

В горячке хотел было Алексей сказать про магнитофон. Все-таки это свидетельство его невиновности. Но тут же опомнился: басок-то из магнитофона его конвоиру принадлежит. Очень характерный голос… Так что лучше приберечь магнитофон для следствия.

Его втолкнули в неудобный, совсем не приспособленный под пассажира, кузов «пирожковоза». Дверца захлопнулась, скрежетнула задвижкой. Оба конвоира уселись в кабину и, урча неотлаженным двигателем, машина понеслась в райцентр.

Алексей сориентировался в неясном свете, проникающем через щель в дверце, и устроился на груде мешков. Прислонился к тонкой рифленой стенке, отделяющей короб от кабины. Над головой нащупал скобу и ухватился за нее. Прижался к жестяной перегородке и услышал голоса. Менты переговаривались. Бойко, беззаботно, не опасаясь, что узник услышит.

— Ты почему скрепки не захватил? — ехидно спросил басок.

— Так кто знал, что он такой бугай! Ты же сам говорил, что старик он, развалюха… — этот голос Алексей не узнал. Не было его в магнитофонном диалоге. — Знал бы, обязательно браслетики взял. Слава Богу, что не ерепенился!

— Куда ему ерепениться! Он-то понял, что не салажата сопливые за ним пришли. Видал, как лицом посерел, когда меня надыбал?… Эх, Ленчик, знал бы ты, каких я носорогов гнул… Раньше. Когда в Казани работал. Тогда и не таких ломал. И брал без оружия, без наручников. Вот этими руками! Хотя и этот… Да, подвел меня Харисов, сказал, что он 41-го года рождения. А имел в виду, наверное, что лет ему сорок один… Хотя и Сакин говорил, что пенсионер этот Бравин… Да, правильно: и Сакин сказал, что 41-го года он… Да ладно! Хрен с ними. Главное, взяли мы этого жука. Тепленьким! Я там походатайствую, чтобы тебе…