Красные листья - Полина Саймонс (1999)

Спенсер вспоминал, как Конни повторяла: «Я не делала этого, не делала», — и слова эти отдавались в его голове, как звон церковных колоколов, а то вдруг неожиданно срывались на визг, и это терзало Спенсера.

Хуже того, начала страдать его работа.

В конце концов, однажды после острого приступа этой «болезни», которая длилась все дождливое мартовское воскресенье, Спенсер не выдержал и отослал Конни короткое письмо, в котором сообщил, что собирается приехать к ней. Спустя несколько недель, то есть когда, по его расчетам, она наверняка уже получила его письмо, Спенсер собрался в Нью-Хэмпшир.

Последний раз он видел Конни два года назад, и, надо сказать, она сильно изменилась. Той молоденькой девушки, которая сидела напротив него в студенческом кафе «Коллиз», больше не существовало. Ее лицо вытянулось, щеки ввалились, в уголках рта появились не очень значительные, но все же заметные горестные складки. Исчезла беззаботная улыбка, длинные белокурые волосы поблекли. Она стала худее, бледнее и казалась огрубевшей. Конни было двадцать три года. Еще два с половиной года, и можно ожидать досрочно — условного освобождения. Вроде бы она под него подпадала. Теперь она много курила и по старой привычке нервно теребила волосы.

— Как ты здесь, Конни? — спросил Спенсер, садясь напротив. Они были разделены стеклянной перегородкой, но видеть и слышать друг друга могли без телефона.

— Прекрасно, как видишь. А ты изменился.

Спенсер прошелся рукой по волосам и уточнил:

— Ты имеешь в виду мои волосы? Да, я их теперь коротко не подстригаю.

— Да, вот так вот. Но теперь ты зато не выглядишь таким крутым, как прежде, но все равно очень симпатичный.

— Шутишь, конечно, — улыбнулся Спенсер.

— Нет, правда. Ты выглядишь отлично.

Но Спенсер проехал три сотни миль не для того, чтобы вести подобные разговоры.

— Тебя навещают? — спросил он.

— Конечно. Все время ездят родители. Брат приезжает, примерно пять раз в год, что очень много для него, так как он живет в Лос-Анджелесе, поэтому сам понимаешь. — Она сделала паузу. — Но ты ведь не о них спрашиваешь. Правда?

Спенсер кивнул.

— Мой адвокат приезжает тоже. Не так часто. Если бы были другие обстоятельства и можно было подать апелляцию, тогда бы я виделась с ним много чаще. Теперь же апеллировать не о чем, и поэтому одним визитером у меня меньше. — Она снова сделала паузу. — А это здорово, что ты приехал.

Он махнул рукой и повинился:

— Ничего здорового нет в том, что я так долго не приезжал.

— Но почему ты должен был приезжать? — сказала Конни мягко. — Например, окружной прокурор и его помощники, они же не приезжают.

— Конечно, они не приезжают. Но они… — Спенсер запнулся. Что — они? Они не просыпаются среди ночи в поту?

— Что-то не дает спать, детектив?

— Спенсер. Зови меня Спенсер.

— Хорошо, Спенсер, — сказала Конни. — Зачем ты приехал?

— Я приехал… — Он посмотрел на серую поверхность барьера, разделяющего их. — Хм, ты знаешь, я в последнее время много о тебе думал.

— Думал? — Она улыбнулась. — Хорошо или плохо?

— Не в этом дело. Я вспоминал тебя, какой ты была в Дартмуте. Кстати, ты встречаешься со своими старыми друзьями?

— Ты знаешь, я как раз собиралась задать тебе тот же самый вопрос. Ты с тех пор хоть раз встречался с моими старыми друзьями?

— Нет, не встречался. После суда я даже ни разу не был в Нью-Хэмпшире.

Конни замолчала, видимо не находя нужных слов, чувствовалось, что она хочет что-то сказать, но не может.

Спенсеру хотелось ей помочь, но он тоже не мог найти нужных слов. Годы работы приучили его вести допросы, к диалогам он привычен не был. Годы же сделали его осторожным и замкнутым.

Ему показалось, что они сидели так очень долго, и все это время Спенсер боролся с собой. Наконец он посмотрел на нее и тихо произнес:

— Ты ведь этого не делала? Верно, Констанция?