Красные листья - Полина Саймонс (1999)

— Подушка? О чем это ты говоришь?

— О подушке. Маленькой такой, тридцать на тридцать сантиметров. Ее как раз хватало, чтобы закрыть лицо Кристины.

— Нет, — вздохнула Конни, — подушки у меня не было. Ну что, продолжать мне или нет?

— Продолжай, пожалуйста, — мягко сказал Спенсер.

— Мы с ней только что подрались.

— Я это знаю. Фрагменты твоей кожи были найдены у нее под ногтями.

— Да, мы подрались. Это было ужасно, я не знаю, что на меня тогда нашло. Она, как обычно, все отрицала. — Конни сделала паузу. Было видно, что ей больно, и она борется с собой. — Ну, не все. Мне кажется, именно в тот раз она хотела сказать мне правду. Да только я не хотела слушать. Вот почему я так тогда расстроилась. Я думала, что действительно хочу узнать от нее правду, но, когда она начала мне ее говорить, я разозлилась, поняв, что мне совсем не хочется слушать эту правду. Я хотела верить Альберту. И, спрашивается, почему я должна была верить ей? Его я любила. А кто была мне она?

— Но ты должна была подозревать, что между ними что-то есть.

— Я не хотела об этом думать, Спенсер, — твердо проговорила Конни. — Был у меня такой метод защиты — не думать об этом.

— Почему?

— Почему? — Вопрос этот, казалось, ее расстроил. — Потому, — Конни горько усмехнулась, — что тогда бы мне пришлось осознать, что Альберт лжет. Тогда бы мне пришлось признаться самой себе, что он лгал мне всегда, а если бы я все это осознала, то мне бы пришлось с ним расстаться, а вот этого я не хотела. Понимаешь?

— Даже если это означало провести всю жизнь среди тотальной, непрерывной лжи?

— Да, — тихо произнесла Конни. — Даже если это было бы так.

Спенсер не нашелся что ответить.

— Как бы то ни было, — продолжила Конни, — после того как мы подрались, я пошла вначале к себе, потом… Ну, я это уже все говорила, повторяться не буду, в общем, найти я его нигде не могла и просто… просто взбесилась. Я выбежала на улицу в надежде, что найду их там.

Сначала я сходила на автостоянку, потом спустилась вниз по лестнице к лодочному причалу, потом обратно наверх по этой же лестнице и только после этого решила посмотреть на мосту. Не увидев никого и там, я начала громко выкрикивать его имя. Я прошла до конца моста и посмотрела направо. — Она сглотнула. — Знаешь, мне показалось, что я что-то увидела. Кого-то. Я не была уверена. Я не знаю, приходилось ли тебе бывать за библиотекой Фелдберг ночью. Там так темно.

Спенсер кивнул. Он знал, как там темно, за библиотекой.

— Мне почудилось какое-то шевеление в лесу. Я еще подумала: неужели они теперь и туда стали забираться? Поколебавшись недолго, я медленно двинулась по тропинке. Собственно, тропинки там уже не было, все замел снег, и шаги мои совсем не были слышны, такая стояла тишина. И вдруг мне стало страшно. Я даже не могу это объяснить. Просто стало страшно. Я почувствовала себя маленькой девочкой, которая вышла на улицу и в темноте заблудилась. Я уже говорила, что было очень тихо — даже шепот различить можно было. И я действительно что-то услышала. Или мне показалось. — Конни кашлянула. — Это было похоже на треск ломающихся веток там, в лесу. И еще я услышала шаги.

Спенсер перестал дышать, ловя каждое ее слово.

— Шаги, говоришь? Но это мог идти кто-то внизу по шоссе.

— Нет, — покачала головой Конни, — я отчетливо слышала хруст веток. И это было так близко. Очень близко. Я даже подумала, что сейчас столкнусь с ними лицом к лицу. Мое сердце так застучало, что я уже перестала что-то слышать. Понимаешь?

Спенсер понимал.

— Я забыла про свой гнев, свою ревность, про все. Я была в ужасе. Но, прислушавшись снова, поняла: движение переместилось много дальше вперед. Как будто кто-то быстро шел через лес по направлению к общежитию.

— Ты только слышала это, а видеть не видела? — спросил Спенсер, сползая в буквальном смысле со стула.