— Да-да. Я не помню очень хорошо, но у него была пара коричневых кожаных перчаток, которые он носил все время. — Она опустила голову. — Но у него были не только перчатки, — проговорила она тихо, уставившись в крышку стола. — У него также была коричневая кожаная куртка.

— Да?

— Она исчезла.

— И что?

— Исчезло и то и другое. Я пыталась об этом не думать. Мы уже выходили, чтобы ехать домой на День благодарения, и он вдруг надевает свою лыжную куртку. Я спросила, где же кожаная, а он ответил, что не может ее найти. Уже после возвращения я снова спросила, нашел ли он свою куртку, и он сказал, что нет. Мы чуть-чуть поговорили об этом, и он сменил тему. Я никак не могла понять, как это могло случиться, что он потерял отличную кожаную куртку. Это меня расстроило. Понимаешь, эту куртку подарила ему я в прошлом году на Рождество. — Конни смущенно подняла глаза. — Я просто больше об этой куртке не могла думать.

Спенсер кивнул и, не щадя ее, сказал:

— Думаю, тебе не хотелось об этом думать. — Увидев в ее глазах боль, он добавил: — Сейчас-то что переживать? Теперь это не имеет значения. — Но он говорил неправду. Это имело значение, и огромное.

— Ну и что теперь? — спросила Конни, пригладив свои волосы.

— Что теперь? — Спенсера этот вопрос удивил. — Не знаю. Может быть, нужно пригласить адвоката и рассказать ему то, что ты рассказала мне сейчас.

— И что? — Она возбужденно задвигалась. — Что хорошего это мне даст?

— Конни, попроси, чтобы он возбудил ходатайство о передаче дела на доследование.

— И что тогда? Ведь я осуждена по согласованному признанию вины! — пронзительно воскликнула она. — Но я ни в чем не виновата. Ни в чем!

Спенсер мягко откашлялся и посоветовал:

— Конни, я бы на твоем месте с такой категоричностью это не утверждал.

— Я говорю тебе: я ее не убивала.

— Да, ты ее не убивала. Но, — здесь Спенсер сделал паузу, ему было трудно найти верные слова, — ты видела ее, мертвую. — Ему очень хотелось, чтобы его глаза сейчас оставались сухими. — Ты знала, чьи это ботинки. Ты знала, что это она. Понимаю: тебе не хотелось об этом тогда думать, хотя, по правде говоря, мне очень жаль, что тебе не хотелось, но на следующий день ты Кристину так и не увидела. Это, несомненно, указывало на то, что именно ее ты видела накануне ночью в лесу, но ты уехала отдыхать, прихватив ее собаку, потому что знала — не отказывайся, знала, — что все равно псу не с кем здесь оставаться. Ты уехала праздновать Благодарение и оставила ее лежать в снегу целую неделю… — Дальше Спенсер продолжать не мог.

— Я ничего не могла сказать. Все равно уже было поздно.

— Да, было поздно. Но тебе нужно было позвать на помощь немедленно, тогда же, в ту же ночь. Разумеется, и тогда уже помочь ей ничем было нельзя, потому что, когда ты ее увидела, он, а скорее всего, была мертва. А может быть, и нет. Подумай об этом. Живи теперь с этим. Если бы ты немедленно позвонила в «Скорую помощь», в полицию, куда угодно, ты бы сейчас здесь не отсиживала свой срок.

— Прямо тогда, немедленно я позвонить никуда не могла! Понимаешь? — беспомощно проговорила Конни.

— Не совсем. Ты сказала, что была напугана. Ну и что?

— Не только напугана. Я была в шоке. Никогда еще в жизни я не была так напугана.

— Конни, до этой ночи у тебя просто не было возможности себя проверить, — сказал Спенсер. — Это самое главное в жизни — кем мы становимся в критической ситуации. Очень легко жить, когда все хорошо, когда ничего страшного не случается. Очень легко, когда ничем не рискуешь. Но однажды в жизни приходит момент, когда тебя зовут. Да-да, зовут, называют твое имя. И нужно идти. А не бежать в противоположную сторону. — Спенсер замолк. Она смотрела на него, ничего не понимая.

— Так, значит, детектив, ты пришел сюда не для того, чтобы мне помочь? — холодно проговорила она. — В таком случае, зачем же ты приехал?

— Убедиться, что был прав.