Красные листья - Полина Саймонс (1999)

— Нет, — проронила она, и ее голос осекся. Спенсер кивнул. По какой-то причине он сейчас поверил ей — сразу и безоговорочно.

— А за год до этого ты действительно пыталась ее убить? — В своей привычной шкуре детектива Спенсер чувствовал себя более уверенно.

— Что-то вроде, но не так уж прямо.

— Так почему же тогда ты согласилась на согласованное признание вины [44]?

— Лучше так, чем перспектива получить пожизненное заключение. Ты же понимаешь, пять лет — это все-таки ещё не вся жизнь. — Конни наклонила голову.

— Конни, если ты этого не совершала, тебе следовало вести себя иначе. Ведь суда, по существу, не было. А ты могла бы пройти через суд, защищать себя. Отрицать свою вину. Бывали случаи — и не так уже редко, — когда суд присяжных оправдывал невиновных.

— А иногда совсем наоборот. И ты это знаешь.

— Иногда бывало наоборот, — согласился Спенсер.

— Спенсер, послушай, мне нечего тебе сказать, кроме старого, но ты, наверное, еще с тех пор устал это слушать.

Спенсер, в ушах которого все это старое звучало последние два года день за днем, кивнул.

Конни подалась к нему и, почему-то переходя на шепот, посоветовала:

— Детектив О'Мэлли, поезжай и посмотри, как там Альберт. Узнай, как он сейчас?

Лицо Спенсера отвердело. Не скрывая своего к нему отношения, он сказал:

— Вот уж с кем бы не хотелось встречаться.

— Навести его, детектив. Пожалуйста, выясни, что представляет собой сейчас Альберт Мейплтоп.

Спенсер положил руки на стол ладонями вниз и задал вопрос, что называется, в лоб:

— А ты как думаешь, Конни, что он сейчас собой представляет?

— Не знаю, — ответила она, — Но он так ни разу ко мне и не приехал.

— Ты считаешь, что он должен был приехать?

— Да, я считаю, что должен был. — И она почти начала плакать, но глаза оставались сухими, только губы слегка скривились. — Я тебе сейчас кое-что расскажу, детектив, кое-что, чего я не рассказывала до сих пор никому, даже брату, родителям, Джиму. Понимаешь, никому. — Она сделала паузу. — В ту ночь, когда погибла Крисси, я выбежала на улицу. Фактически я обезумела от ревности и от злости. Только что мы с Кристиной подрались, причем по-крупному. Я искала Альберта, но его нигде не было, не видно было и Кристины. Слишком уж это было странное в кавычках совпадение, но такое случалось уже не раз и не два. Когда куда-то исчезает она, то жди, что одновременно исчезнет и он, и наоборот. И теперь опять все снова.

— Во сколько это было?

— После часа. Может быть, в час десять — час пятнадцать.

Спенсер весь трепетал и поторопил ее:

— Продолжай.

— Ты не сможешь понять, что я тогда чувствовала. В двенадцать сорок пять я позвонила Альберту. Занято. Я звонила снова, и снова, и снова. Занято, занято, занято… Наконец я вышла на улицу, где-то сразу после часа. Ты думаешь, я не стучала в дверь Кристины? Конечно, стучала. Но там отзывался только Аристотель. Затем я рванулась в комнату отдыха. Там сидел Том, но Альберта не было. Я там долго не задержалась, но, судя по всему, больше там никого не было. И в туалете, разумеется, тоже. — Она сделала паузу. — На одном из столов я заметила пивную бутылку, но она могла принадлежать любому, кто заходил сюда в течение вечера.

— Она могла принадлежать любому. Это верно. Но она могла также принадлежать и Альберту.

— Да, но где он-то сам был? В туалете? А сколько требуется мужчине времени для этого? Я снова кинулась наверх, снова позвонила ему, позвонила Френки, позвонила Джиму. Я просто сходила с ума. Передо мной стояла одна и та же картина: он и Кристина вместе. Тогда я надела куртку и выбежала на улицу.

— Значит, перед тем как выбежать на улицу, ты надела куртку? — Спенсер вспомнил о подушке, которую она могла спрятать под курткой, — орудие убийства.

— На улице шел сильный снег. Он прямо залеплял мне лицо.

— А подушка? Где была подушка? Под курткой?