— А-а-а, — протянула Кристина, не зная, что еще сказать. — Надеюсь, в конце концов, он объявился?

— Нет, — проронила Конни плаксиво, глотая слезы. — В этом-то все и дело.

Наступила пауза. Кристина избегала прямого взгляда Конни и смотрела куда-то мимо, а та стояла, переминаясь с ноги на ногу, вроде бы собираясь с мыслями. Кристина посмотрела через лобовое стекло на Хинман-Холл, видневшийся за деревьями. Можно было разглядеть окна ее комнаты на четвертом этаже. Как было бы хорошо оказаться сейчас там. Она перевела взгляд направо и увидела мост. Мост Кристины. «Может быть, действительно скоро выпадет снег… Я выпью несколько бокалов, пройду по перилам и перестану наконец бояться?»

Она снова повернулась к Конни.

Та хотела, видимо, что-то спросить, но никак не решалась. Наконец Конни откашлялась:

— Крисси, хм, послушай. Твоя собака, Аристотель… Пес был с тобой?

— Когда?

— Ну, прошлой ночью.

Сердце Кристины упало: «Она пытается загнать меня в ловушку. Но что мне сказать? Я даже не знаю, говорила она уже сегодня с Альбертом или нет. Она определенно пытается поймать меня на чем-то. Но на чем?»

— Что-то не помню, — неопределенно ответила Кристина. — Послушай, мне действительно нужно…

— Альберт сказал, что вчера ночью он ходил гулять с Аристотелем вместо тебя.

Внутри у Кристины разжалась пружина. Виду она, конечно, не подала.

— Да. Он заходил и взял собаку.

— Он заходил! — воскликнула Конни. — Значит, ты его видела?

— Не больше минуты, — ответила Кристина.

— А что потом?

— Что значит «потом»? Потом я заперла дверь.

— Почему тебе пришло в голову запираться?

— Потому что я собиралась лечь спать, а он ушел надолго.

— Насколько это надолго?

— Не знаю, Конни. Он вообще никогда не приводит Аристотеля обратно. — Она не знала, что еще можно сказать, а Конни по-прежнему казалась неудовлетворенной. Кристина сделала вид, что задумалась. — Может быть, он пошел к Френки?

— Вот именно это он мне и сказал. Но он говорит, что возвращался и стучался к тебе, но ты не отозвалась.

— А во сколько это было? Я не слышала, чтобы кто-то стучал, — проговорила Кристина, лихорадочно соображая, как ей выкрутиться из этого двусмысленного положения. «Альберт, ну почему ты сначала не поговорил со мной?»

— Но когда я стучалась, ты, надеюсь, слышала. Кстати, через сколько это было после того, как он ушел с Аристотелем?

— Не знаю. Может, с полчаса прошло, может, больше. Это уже был не первый раз, когда Конни допрашивала Кристину. Оставалось надеяться, что этот будет последним. После Эдинбурга подозрительность Конни по отношению к Альберту и Кристине непрерывно нарастала. В первое время, когда Конни и Кристина жили вместе, Кристина никогда не подпадала под подозрение, хотя Конни всегда была уверена, что Альберт встречается еще с кем-то.

Кристина подняла на Конни свои темные грустные глаза. У той было такое выражение, как будто она все это проглотила и теперь переваривает. То есть заставила себя поверить объяснению, в которое поверить трудно. Приняла это объяснение. Кристина сейчас остро ненавидела себя за эту ложь.

— Конн, я-то думала, что он с тобой. Я думала, он отвел Аристотеля к тебе.

— Так вот: этого не было, — сказала Конни, стараясь, чтобы голос не срывался.

Кристина потянулась и взяла Конни за руку.

— Мне очень жаль, что у тебя такое настроение. Но все будет хорошо. Ты же знаешь: Альберт тебя любит.

— Знаю ли я? Ничего я не знаю.

— Да что ты, в самом деле! Это же видно невооруженным глазом. Он всегда смотрит только на тебя. Это же очевидно.

Конни пристально посмотрела на Кристину и спросила:

— Ты смеешься надо мной, да?

— Нет, конечно, нет. — «И чего я только влезла с этими утешениями?»