Наследство - Джудит Майкл (1998)

Ленни не расслышала остальной части разговора, поскольку ее проводили к одному из лифтов в дальнем конце холла. Лифтов было четыре, их стены были отделаны одинаковым красным деревом, перемежавшимся с французскими гобеленами. Ленни вспомнила это дерево: Оуэн как-то рассказывал об этом особо любимом им излишестве в отделке отеля. Гобелены были новыми — замечательная идея, — и Ленни отметила про себя, что Лора сохранила все самые лучшие идеи. С одобрением она рассматривала гобелены в коридорах верхнего этажа: широкие, ярко освещенные старинными настенными канделябрами, напоминающие цветастые ковры над кроватями, новые, но вобравшие в себя дух минувших времен; с ними соседствовали нетронутые временем картинные рамы, обрамлявшие большие полотна с изображением ландшафтов прошлого века.

Она проследовала за помощником консьержа в конец коридора, где располагался ее номер: две комнаты, в интерьере которых преобладали оттенки цвета слоновой кости и мягко-зеленого — ее любимых расцветок, на французском столике для кофе стояли художественно оформленные орхидеи — самые любимые ее цветы. Около цветов стоял чайный сервиз с дымящимся чайником и небольшими бутербродами на фарфоровой тарелке. Из букета цветов торчала записка, написанная от руки на открытке с разноцветным тиснением. «Надеюсь, тебе понравится. Лора».

Послышался скромный стук в дверь.

— Ваша горничная, мадам, — сказал помощник консьержа, открывая дверь. — Если понадобится помощь, пожалуйста, звоните.

Он удалился прежде, чем Ленни успела дать на чай. Конечно, этого не следовало делать сейчас, она знала. Весь персонал будет ожидать ее благодарности при отъезде, и тогда придется дать нечто большее, чем скромные подарки, перепадавшие обслуживающему персоналу в большинстве других отелей.

Пока горничная распаковывала ее вещи, развешивала по шкафам платья и блузки, складывала в ящики белье, она стояла у окна, выходившего на Пятьдесят восьмую улицу. Одно платье и две блузки горничная оставила.

— Я поглажу их, мадам, и верну через несколько минут, — сказала она и не торопясь вышла.

Ленни прошла по комнатам, посмотрела на книги, среди которых нашла сборники поэзии, короткие рассказы, повести, даже кроссворды, почти на все случаи жизни. В шкафу она обнаружила телевизор, видеомагнитофон и стереосистему; в нижнем его отделении был устроен холодильник, заполненный продуктами и вином, включая ее любимые утиный паштет и коньяк. Открыв небольшой старинный стол, она с удивлением обнаружила небольшой компьютер с принтером. В каждой из двух мраморных душевых висели мужские и женские халаты, украшенные той же цветной эмблемой, что и открытка Лоры; стояла полированная коробка с шампунями, принадлежности для бритья и набор мыла различных сортов. В проспекте, лежавшем на столе, говорилось, что она может пообедать у себя в номере или в отдельном кабинете на своем этаже, который будет подготовлен для нее Жераром Лионом, шефом ресторана; если необходимо устроить более крупный прием, отель берет на себя заботу договориться с несколькими трехзвездочными ресторанами, которые предоставляли приоритет гостям «Бикон-Хилла» и их посетителям; по звонку к ней придут стенографы, парикмахеры, швеи, портные и горничные, работающие в отеле; любые газеты по выбору будут доставляться ей каждое утро; для поездок в аэропорт и обратно отель располагал лимузином, кроме того, его можно было заказать и для поездок на обед, в театры… Список продолжался и продолжался.

«Интересно, где она узнала обо всем этом? Мы не могли научить ее этому, потому что не предоставляли подобных услуг в своих отелях. Все это мы имеем у себя дома, но никогда… Вот и ответ. Лора купила отели Оуэна и превратила каждый из них (Ленни была более чем уверена, что все отели Лоры были одинаковыми) в дом, каким она его себе представляла.