Золотой мираж - Джудит Майкл

Вначале все было прекрасно, они отправились в кино, которое она даже не запомнила, и он держал ее все время за руку, водя кругами пальцем по ее ладони, а ей казалось, что она сейчас растает на месте от желания. Потом они отправились к нему домой, и он медленно раздевал ее, возбуждая себя и ее, и она стала такой мокрой, что даже застыдилась. Но он усмехнулся, коснувшись ее, а потом положил на свою кровать и принялся ласкать все ее тело быстрыми, какими-то лижущими поцелуями. А затем, не сказав ни слова, он оказался внутри нее, и завершив свое действо, вдруг затих, тяжело давя ей на грудь, уткнувшись губами ей в щеку.

— Роскошная, фантастическая куколка, — сказал он. Эмма лежала тихо, желая, чтобы он снова был в ней, но уже медленно и нежно, чтобы она смогла насладиться по-своему, так же, как он. Но Брикс поднялся и принес в постель свой порошок и тонкую трубочку, которая искрилась на свету, и они прижались к спинке кровати, касаясь бедрами, ногами и плечами друг друга, и долго, медленно втягивали порошок глубоко внутрь.

Сколько бы раз она это ни делала, Эмма по-прежнему восхищалась, каким прекрасным делал порошок все вокруг. Брикс умел сделать для них все ясным и чудным, а остальное было неважно. Он обнял ее рукой и включил телевизор, и они сидели молча, глядя на экран. Звук был выключен, но цветовые пятна плясали так ослепительно в темной комнате, что Эмма была ими очарована. Они росли и сокращались, вспыхивали и угасали, казалось, они пели что-то высоким хором, и эти неслышные звуки отражались в голове. Она потянулась к Бриксу и поцеловала его, и хор разлился вокруг них, и пел, пока она не подумала, что не выдержит так много ощущений в одно время.

— Я люблю тебя, люблю тебя, — сказала она, приближая свои губы к его рту. — Пожалуйста, полюби меня.

— В любое время, — сказал он, и перетянул Эмму на себя и оказался внутри нее, прежде чем она успела сказать, что это совсем не то, что она имела в виду.

— Брикс, — начала она, но его руки уже ласкали ее грудь, и когда она нагнулась к нему, он обхватил соски губами и принялся играть с ними языком, так, что Эмма забыла обо всем остальном. На этот раз он позволил ей двигаться в ее темпе, пока не услышал, как она закричала, и тогда, обхватив её бедра, он задвигался в ней, пока не раздались сдавленные звуки, которые, как Эмма уже знала, означали, что он ею удовлетворен. Растянувшись на его мускулистом теле, она принялась целовать его легко и любовно. «Спасибо», — сказала она, и Брикс принял эту благодарность.

Они были все еще чуть-чуть возбуждены, когда он отвозил ее домой поздно ночью, и ее напугало то, с какой скоростью неслась машина по пустым улицам. Она сказала что-то (теперь она уже не могла вспомнить) вроде того, что не следует принимать кокаин, если собираешься потом вести машину. Он разъярился, и когда они были в нескольких кварталах от ее дома, вдруг резко затормозил, и протянув мимо нее руку, распахнул ее дверь. Он сидел спокойно, глядя впереди себя и ожидая, когда она выйдет.

— Брикс, ведь это не значит, что я тебе не доверяю, — сказала она тихо, напуганная его окаменевшим лицом. Она потянулась к нему и поцеловала в щеку, но когда попыталась добраться до губ, он отказался повернуться.

— Брикс, я люблю тебя, ты же знаешь это. Ты можешь делать все, что захочешь… — она начала плакать, беззвучно, потому что знала, как Брикс ненавидит ее рыдания. Наконец, она вышла из машины и встала рядом. Не глядя на нее, Брикс снова вытянул руку, захлопнул дверь и уехал, оставив ее одну на темной улице, где было лишь несколько освещенных окон, видных сквозь деревья с облетевшими листьями; по этим окнам она поняла, что почти добралась до дома.

Это было десять дней назад, и с тех пор он ей не звонил. Она рассчитывала увидеть его сегодня, после съемки. Она подумала, не ушел ли он из здания специально, еще в то время, когда она фотографировалась, чтобы избежать встречи. Может быть, она его больше никогда не увидит.