Золотой мираж - Джудит Майкл

— Сказал тебе номер твоей комнаты? А почему ты не помнила?

— Хотела спать. Очень хотела спать. Тяжелая, сонная и упала.

— Тогда как ты попала в свою комнату?

— Не могу вспомнить. Кто-то. В красной форме. Он снял с меня туфли. Положил меня на кровать. Одеяло было теплое.

— А потом что? Ты вставала, когда он ушел?

— Куда вставала?

— С постели. В ванную. Выпить что-нибудь, чтобы заснуть.

— Уже спала, — сказала Эмма с ноткой нетерпения. Это был первый признак оживления, который они услышали в ее голосе. — Не могла двигаться: слишком тяжелая, слишком сонная, мне было так плохо. — Она полежала молча, и слезы тихо побежали по лицу. — Я умираю.

— Нет, милая, нет. Ты не умираешь. — Клер помолчала. — Ты не хотела умирать, да? Прошлой ночью?

Эмма поглядела на нее, широко раскрыв глаза:

— Зачем? — спросила она ясно. — Я хотела только любить.

— Лучший ответ, — сказала доктор Маркс. Она тихонько подошла и теперь стояла за спиной Клер. — Извините, — сказала она и двинулась вперед. — Привет, Эмма, я Клаудия Маркс, твой доктор, мне надо измерить тебе температуру и сделать еще кое-что. Это не будет долго, а потом твоя мама снова будет здесь. Пожалуйста, — прибавила она Клер и Алексу…

Клер поцеловала Эмму в лоб.

— Мы скоро, — сказала она, а затем они с Алексом вернулись в комнату ожидания. Ханна и Джина были там, и играли в слова на листке бумаги.

— Я принесла еще еды, — сказала Ханна, указывая на кофейный столик. Алекс кратко пересказал им все, что сказала Эмма, пока Клер сидела на краю кушетки, сложив руки на коленях. Прошло двадцать минут, прежде чем к ним вышла Клаудия Маркс. Ее лицо сияло.

— Она поправится, — сказала она.

ГЛАВА 20

Полиция вышла на Брикса в ночь под Рождество. Он был на вечере в одном из городских домов в квартале от своего собственного. Веселье не складывалось, большую часть времени он проторчал в углу, глотая виски с содовой и глазея на девушек, тщетно пытаясь вызвать в себе интерес хоть к одной из них, чтобы можно было привести ее к себе. На него все это было непохоже, каждый это подмечал и старался как-то его взбодрить. Но он не мог, не мог даже сосредоточиться на девушках — он вообще в эти дни не мог собраться и, за неимением лучшего, Брикс усидчиво пил и весь день нюхал кокаин — а через некоторое время вышел из дома, не попрощавшись с хозяином. На улице он надел куртку и небрежной походкой зашагал по извилистой дороге, ведущей к самой двери его дома, ничем не отличающегося от окружающих. Уголком глаза он увидел, как полицейская машина затормозила у обочины. Кто-то расшумелся, решил он рассеянно. Беспокоил соседей: ай-ай-ай, какой позор. Он подошел поближе, разглядел номер и уверился, что это его. «Тридцать восемь» — пробормотал он. Это же его адрес, так что и дверь, должно быть, его. Он полез в карман за ключами.

— Мистер Брикс Эйгер?

Он обернулся. Это был полицейский, стоявший немного близковато к нему. Другой полицейский, сидел в машине.

— Пришли не за тем парнем, — сказал Брикс. — Я не шумел, сижу себе тихо. Был совсем в другом месте.

— Мы хотим задать вам несколько вопросов относительно Эммы Годдар, — сказал полицейский, и Брикс почувствовал, как земля выскальзывает из-под ног.

Он удержался от падения, сделав вид, что слегка споткнулся. Он попытался думать, заставить свой отяжелевший мозг поработать.

— Эх-эх, — произнес он, выпрямившись. — Похоже, переборщил с рождественскими увеселениями! Эмма? Я ее не видел. Я знаю, что она была в больнице, но я к ней не заходил: мы поссорились, понимаете, любовная перебранка, и в общем, я решил, что лучше побыть в стороне от нее. Впрочем, я послал ей цветы, надеюсь, она получила. Она не звонила, так что думаю, всерьез на меня надулась. — Он помолчал. — Вот и все, — прибавил он глуповато. — Ничего о ней вам поведать не могу.

— Мы бы хотели, чтобы вы проехались с нами, мистер Эйгер.