Золотой мираж - Джудит Майкл

— Потому что вы знали: она не из тех, кто пойдет на такое.

— Да, но я ошибся, — сказал Брикс немного нервно. — С женщинами вообще трудно что-то предсказать, мы же все это знаем. И во многих смыслах она была не совсем честна, вы понимаете, играла в свои маленькие игры, ну, изображала… чтобы показать, что она что-то такое, когда на самом деле, понимаете, была чем-то совсем другим.

Когда голос Брикса утих, сержант Яновски встал, подошел поближе к нему и поглядел на него сверху:

— Мы-то думаем, что вы сделали это не для мисс Годдар, Брикс, мы думаем, что вы это сделали с ней.

Брикс чуть не подпрыгнул, услышав, как офицер назвал его по имени. Это ужаснуло его, это все изменило в комнате. Они больше не относятся к нему с почтением. Он машинально потянулся в карман за кокаином, затем, совершенно ошалевший от страха, выдернул руку. Но пальцы подергивались. Боже, но мне на самом деле это нужно, подумал он.

— Ну а теперь мы хотим услышать от вас, — сказал детектив Фэсшинг, — как вам удалось сделать так, что Эмма Годдар приняла три миллиграмма «Хальсиона», не заметив этого. Не похоже, что вы заставили ее проглотить двадцать или даже больше таблеток за раз, так что же вы сделали? Вы могли пойти к этому своему другу-фармацевту — его имя мы уточним немного позже — и сотворить вещество по-своему. Потом могли измельчить его и в чем-то растворить. В чем, Брикс?

Брикс закачал головой, ему стало еще хуже, и с трудом удавалось ясно мыслить.

— Нет, — сказал он, с отвращением услышав свой слабый голос. Он заставил себя говорить громче и голос стал похож на лай: — Я не понимаю, о чем вы говорите.

— В чем вы растворили «Хальсион»? Он плохо растворяется в воде, так что мы, вероятно, различили бы его в кофе, но он отлично расходится в алкоголе. Значит, в вине или в коньяке.

— Нет. Это глупо. Вы не понимаете, о чем го…

— Официант видел, как вы что-то делали с коньяком, понимаете, Брикс? Он рассказал нам об этом.

— Да нет же! Ни черта он не видел!

— Откуда ты знаешь? — сказал детектив Фэсшинг. Он посмотрел на Брикса безо всякого выражения, и Брикс так и не понял, блефует тот или нет.

— Вы обвиняете меня в убийстве! — выкрикнул, наконец, Брикс, составив все в своей голове.

— В покушении на убийство, мистер Эйгер, так как юная леди жива, если бы она умерла, это было бы убийство. Конечно, без адвоката вы больше не обязаны ничего рассказывать, вы это знаете, не так ли? Подождите-ка. — Сержант Яновски достал маленькую бумажку из кармана и зачитал громко, быстро и монотонно: — Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть и будет использовано против вас в суде. Вы имеете право на адвоката и на консультацию с адвокатом перед допросом…

Брикс слушал зачтение своих прав, всех шести, как будто они звучали откуда-то издалека. Он дышал короткими сериями. Ничего не говори. Официант не видел, что он что-то делал с коньяком: как он мог? Никак не мог… Ничего не говори… Они блефуют. Но, кажется, они так много знают. «Хальсион» не растворяется в воде? Брикс этого не знал. Он хорошо растворяется в алкоголе? Он и этого не знал. Но ты все-таки умнее их: они же простые служаки. Ничего не говори.

Молчание тянулось и тянулось. Внутри головы Брикса звучал какой-то рев, похожий на морской прибой или на надвигающуюся бурю. Я боюсь, подумал Брикс. Больше всего его пугало то, что эти мужчины смогли его застращать. Кто-нибудь мне должен помочь. Ведь я здесь совсем один.

— Я позвоню своему отцу, — крикнул он. Сержант Яновски подвинул телефонный аппарат по столу, так что Брикс мог до него дотянуться. Никто не произнес ни слова.