Золотой мираж - Джудит Майкл

Ему захотелось тотчас же взять обратно свои легкомысленные слова, но они повисли в воздухе, и полицейские позволили молчанию затянуться, пристально разглядывая его самого.

— У мисс Годдар было почти три миллиграмма «Хальсиона» в желудке, — сказал, наконец, детектив Фэсшинг. — Вы знаете, что такое «Хальсирн», мистер Эйгер?

Брикс печально кивнул:

— Эмма сказала мне, что его принимает, я это и имел в виду, когда говорил о таблетках. Это сильный наркотик, и я ей так и сказал, но она говорила, что он помогает ей уснуть. Я не знаю, как часто она его принимала, но я всегда уверял ее, что стакан теплого молока будет гораздо полезнее. — Он улыбнулся, но никто из полицейских не откликнулся на это веселое приглашение. — А три миллиграмма это много? — спросил Брикс, подумав, что он должен был спросить об этом раньше.

— Достаточно, чтобы убить, если бы ее не нашли так скоро. У кровати нашли пузырек…

— Так был пузырек? — крикнул Брикс.

Губы полицейского сжались в гримасу отвращения.

— Пузырек был прописан на десять таблеток. Нет никаких оснований считать, что она приняла их все; вероятно, она пользовалась ими время от времени, но даже если она приняла все таблетки, то в общей сложности они не дали бы трех миллиграмм. Единственное заключение, которые мы можем из этого вынести, это что кто-то дал ей дополнительно «Хальсион», так, что доза стала смертельной.

Брикс нахмурился:

— Не думаю, чтобы она знала кого-то в Нью-Йорке, кто мог бы ей дать.

— Мы так думаем, что вы это сделали, мистер Эйгер, — сказал сержант Яновски небрежно.

Бриксу потребовалась целая минута, чтобы сообразить, но затем он осознал, как это было здорово… Этот идиот-фараон сам вручил ему такую возможность улизнуть:

— Что ж, вижу, мне вас не перехитрить, — сказал он. — Я думаю, вы понимаете, что это было совсем не для того, чтобы погубить девушку. — Он улыбнулся им, как мужчина мужчинам. — Я бы ничего не сказал, если бы вы сами не завели речь об этом, но Эмма попросила у меня еще этой дряни — она всегда выпрашивала, будто копила ее. Ну, я хочу сказать, что тогда об этом не подумал, но теперь, оглядываясь… — Он снова печально качнул головой. — Мне следовало за ней приглядеть; она на самом деле была — то есть и сейчас тоже — ребенок, с истериками и всем прочим…

— Итак, вы достали ей «Хальсион», — сказал сержант Яновски. — И сколько?

— Ой, не помню, за последние два месяца может быть десять, или двадцать таблеток.

— Какого они были цвета?

— Что?

— Какого они были цвета?

— Я, по правде, не разглядывал. А разве не все таблетки белые?

— Да, и я еще кое-что упустил. Где вы их доставали?

— Вы хотите сказать…. а, один мой приятель мне давал.

— Без рецепта?

— Ну да, он знал, что может мне доверять.

— Вы говорили ему, что это для вас?

— Ну, я…

— Вы сказали, что они для вас? Вы солгали ему? Вы получили наркотик обманным путем?

Брикс подумал, интересно, наказывают ли за это. Ему стало немного нехорошо, пузырьки виски залетали в голове, лопаясь по краям мыслей, отчего те уносились прочь;

— Я не солгал. Я никогда не лгу. Я сказал ему, что они нужны для моего друга.

— Я в это не верю, — сказал детектив Фэсшинг спокойно. — Ленни, а ты веришь? — поинтересовался он у сержанта Яновски. — Ни один фармацевт не дал бы наркотик для кого-то, кого он не знает. Конечно, это в любом случае незаконно, но даже если он иногда дает наркотики друзьям, то он всегда требует, чтобы они не передавали их кому-то еще. Иначе он бы не стал этого делать.

— Ты прав, он лжет, — сказал сержант Яновски. — Может быть, он украл их.

— Ради Бога, — взорвался Брикс. — Я сказал ему, что они нужны для друга и ему незачем было беспокоиться, потому что она ни за что бы не приняла слишком…

Когда он оборвал свою фразу, установилось долгое молчание.

Наконец, детектив Фэсшинг вздохнул: