Счастье в кредит. Книга 2 - Лариса Туманова, Виктория Ростокина (1995)

— Товарищи, — встала Галя, — сегодня у нас на повестке дня один вопрос — персональное дело комсомолки Денисовой Натальи Дмитриевны. Есть возражения по повестке дня? Кто — за? Петров, хватит паясничать, голосуй со всеми! Так, принято. С сообщением выступит доцент кафедры марксизма-ленинизма Ростислав Леонидович…

«Иришки нет, — подумала Наташа, разглядывая собравшихся. — А Владимир Константинович здесь. Только бы он не сорвался. Надо было ему сказать об академке, но теперь поздно. Пусть все катится как катится».

— …Псевдонаучное учение белоэмигрантки Блаватской, — распалялся доцент, — ставит под сомнение достижения науки, передового философского учения Маркса, Энгельса и Ленина…

«Андрюшка обязательно приедет к концу экзекуции. Вот уж мы с ним посмеемся. Ничего-ничего, рожу ребеночка, там видно будет, может, поступлю в педагогический…»

— Студент философского факультета МГУ — боец идеологического фронта! Он на самой передовой! А вы знаете, как на фронте поступали с предателями и дезертирами…

«Ненавижу войну. И эту нашу привычку думать по-военному. Нет в мире такой ясности — это враг, а это друг. Слава Богу, все намного сложнее. Вот Иришка… Казалось, злее недруга не будет у меня в жизни. А теперь она единственная моя подруга. Не пришла. Ну и что ж? Чем она может мне помочь? Ведь она первая предупредила меня. Я тогда не обратила внимания. Теперь — пожалуйста. Если бы она пришла, выступила в мою защиту, ее аспирантская карьера попросту кончилась бы. Даже отец не смог бы ее защитить. Нет, она правильно сделала, что не пришла».

— Слово имеет секретарь партийной организации…

«Бедная мамочка, хорошо, что она не знает об этом. Какой позор — дочь-антисоветчица. Диссидентка. С ума сойти. Никогда бы не поверила, что это можно применить ко мне».

— …И хотя сегодня первое апреля, нам совсем не до смеха, товарищи. Не одна Денисова несет ответственность, мы все виноваты. Мы проглядели паршивую овцу…

«Не паршивую, а беременную, — улыбнулась про себя Наташа. — Парша — болезнь такая. А я чистая, у меня нет никакой болезни. У меня будет ребеночек, а все это — суета».

— …комсомольцы двадцатых, тридцатых, сороковых, пятидесятых, шестидесятых, семидесятых… — это уже Галя с горячим взором клеймила Наташу.

«Что-то она на цифрах застряла. Базу подводит».

— …и ордена комсомола — первый, второй, третий, четвертый…

«Да, ей бы на математическом учиться, — Наташе стало вдруг весело. — А чего я, собственно, грущу? Все это просто смешно. Это для них страшная трагедия. А у меня сегодня день смеха и освобождения».

— …миллионы тонн стали, миллиарды пудов зерна, десятки миллионов тонн нефти…

«Очень содержательно. Я что, виновата, что нам зерна не хватает?»

— …и надо сделать далеко идущие выводы. Прошу высказываться. — Галя обвела аудиторию призывным взглядом.

«Нет, раньше у нее лучше получалось, горячее, убедительнее. Что-то она переволновалась».

Мартынов поднял руку и вышел к столу.

«Милый мой профессор, — умоляла его Наташа. — Только не пытайтесь их переубедить. Лучше поругайте меня».