Песчаные замки - Луанн Райс (2007)

— В зале свиданий среди других заключенных?

— Угу.

— На свободе все лучше выглядят, — заметил Джон. — По крайней мере вы с Сеслой от меня не шарахнулись.

— А Хонор?

— Когда увидела при дневном свете. Мы прямо тут впервые увиделись после несчастья с Агнес. Вчера она набросилась на меня.

— Вполне заслуженно, — заявил Том.

— Тоже хочешь меня уязвить? — разозлился Джон.

— Ну-ка, успокойся.

— Ладно.

— Берни мне сообщила, что Агнес быстро идет на поправку. Вопрос в том, как ты себя чувствуешь. Поправляешься?

— После чего?

— После тюрьмы.

— Реабилитируюсь, хочешь сказать? — горько рассмеялся Джон.

— Хочу сказать, лежишь без сна, первым делом мечтая снести кому-нибудь голову за то, что попал в тюрьму? Видишь в кошмарных снах, как тебя, невиновного, сажают вместо виновного? Другие милые картины? Вот что я хочу сказать.

— Слушай, со мной все в порядке. Все уже позади.

— Очень хорошо, — прищурился Том. — И поэтому ты уничтожил проклятый валун, который торчал здесь с ледникового периода?

— Это было нетрудно. Он треснул прямо посередине. Я бил в слабые места.

— Не ври. Всю ночь трудился. Ну, пойдем, прогуляемся. Покажу свою последнюю работу по заказу сестры Бернадетты Игнациус. Хочу услышать мнение специалиста.

Джон подхватил с земли футболку, отряхнул от песка, натянул, стараясь не выдавать дрожи. Том, возможно, имеет определенное представление о том, через что он прошел, но, как и другие, по-настоящему не понимает.

Все тело болело от многочасовой борьбы с камнем, но еще сильней — от долгих лет разлуки со всем, что он любит. В иные минуты думал, что не выдержит и умрет от тоски. Никогда он так не жаждал Хонор, как по ночам за решеткой на другой стороне океана. Пожалуй, теперь, когда она с девочками за ближайшим холмом, ему еще тяжелее.

Они с Томом взобрались на берег и по восточному краю виноградника, вдоль стены с другой стороны холма от дома Хонор направились к Голубому гроту. Джон помнил, как приходил сюда с Хонор, целовал ее в темноте. Она всегда здесь дрожала, а он крепко обнимал ее.

В лето перед арестом он помогал Берни с ремонтом, возил в тачке камни, известку, гладко размазывал раствор по стенам мастерком прадеда.

— Что она здесь хочет сделать? — спросил Джон, входя в холодную замшелую пещеру, устроенную его прадедом, и оглядываясь вокруг.

— Кое-что подправить, вставить несколько камней на место. Мы считаем, их выломали какие-то вандалы, — ответил Том.

— Ученицы?

— Кто знает? Судя по граффити, фанатики.

— Я сплю, а сердце мое бодрствует, — прочел Джон.

— Кто это нацарапал? — спросил он и, оглянувшись, увидел, что Том пристально смотрит на него. — Неужели думаешь, будто я?

— Думаю, черт возьми.

— Как я мог это сделать? Прилетал сюда из Ирландии во время ремонта?

Том отрицательно покачал головой.

— Надпись нацарапана в прошлом месяце. Ты уже был на свободе. Кто же еще мог сделать столь бессмысленный поэтический жест?

Оба фыркнули, разрядив напряжение. Том всегда говорил, что занимается постройкой стен, а Джон — искусством, и только один из них заслуживает заработанных денег.

— Я был в Канаде, готовился вернуться домой. Говорил же тебе, как тяжело было прилететь сюда прямо из Дублина. Из Галифакса медленно двигался к югу. Ты знаешь, прислав мне фотоаппарат и оплатив проезд. Я не спешил приехать сюда, вот и все.

Том прищурился, как бы сомневаясь, верить ему или нет.

— Не веришь? — выдохнул Джон. — Слушай, легко понять, когда тебе кто-то врет. Мне в тюрьме Дермот Маккан объяснил, что когда кто-то врет, то всегда смотрит влево и вниз. В Портлаоз почти каждый так делал.

— Кто такой Дермот Маккан?

— Старый член ИРА[20]. По его утверждению, зять на него настучал. Да там все утверждают, что их кто-то подставил.

— Все, кроме тебя.