Левша на обе ноги - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2011)

— Боюсь, тут какая-то ошибка. Я только что вышел из гостиной. Там был только один кот — мой черный кот Реджинальд.

— Но я всего минуту назад видела, как туда забрался Джозеф!

— Это был Реджинальд.

— Позвольте спросить, давно он у вас, этот Реджинальд?

— С четырех часов пополудни.

— Он пришел через окно?

— Да, если уж вам угодно знать — через окно.

— Будьте так любезны, отдайте мне моего кота! — ледяным тоном произнесла Элизабет.

Молодой человек перешел к обороне.

— Предположим, — чисто теоретически, — что ваш Джозеф и есть мой Реджинальд. Не могли бы мы как-нибудь договориться? Давайте я куплю вам другого кота. Дюжину котов.

— Мне не нужна дюжина. Мне нужен Джозеф.

— Толстых, мягких, пушистых котов, — уговаривал Джеймс Реншо Бойд. — Привязчивых, чудных персов, и ангорцев, и…

— Конечно, если вы решили украсть Джозефа…

Это были жестокие слова. Любой юрист вам скажет, что насчет котов существуют особые законы. Оставить у себя приблудившегося кота — не преступление. В знаменитом деле Уиггинса против Блимбоди был установлен прецедент…

— Пожалуйста, отдайте мне кота!

Она стояла прямо против него, вздернув подбородок и сверкая глазами, и молодого человека вдруг стала грызть совесть.

— Послушайте, — сказал он, — отдаюсь на вашу милость. Признаю, этот кот — ваш кот, и у меня нет на него никаких прав, я всего лишь обычный воришка. Но вы представьте: прихожу я домой после самой первой репетиции своей первой пьесы, и только шагнул в дверь, как этот кот вошел через окно. Я суеверней негра, и вот мне показалось, что отдать кота — все равно что собственными руками зарезать пьесу еще до премьеры. Знаю, вам это покажется глупым, вы ведь не страдаете дурацкими суевериями. Вы — разумный, практичный человек. Но если бы вы все-таки смогли войти в мое положение…

Перед этим грустным взглядом Элизабет капитулировала. Бушевавшие в ней чувства претерпели разительную перемену. Как неверно она судила о нем! Вообразила, будто он — банальный похититель котов, крадущий их бессмысленно и без всякого повода, а оказывается, он поступил так по очень важной и достойной причине. В душе Элизабет пробудилась жертвенность, свойственная каждой хорошей женщине.

— Конечно, нельзя его отдавать! Беду накличете!

— А как же тогда вы…

— Обо мне не беспокойтесь! Подумайте о том, сколько людей зависит от успеха вашей пьесы!

Молодой человек заморгал.

— Вы меня изумляете…

— Я понятия не имела, зачем он вам… А для меня он ничего не значит… ну, то есть ничего такого особенного… то есть… наверное, я к нему привязалась… но он не был… он не был для меня…

— Жизненно необходим?

— Вот-вот, это я и хотела сказать. Я держала его так просто, для компании.

— Разве у вас мало друзей?

— У меня совсем нет друзей.

— Нету друзей?! Это решает дело. Вы должны взять его обратно.

— Ни в коем случае.

— Возьмите его немедленно!

— Что вы, я не могу.

— Возьмите!

— Не возьму.

— Боже ты мой, а как, по-вашему, я буду себя чувствовать, зная, что вы там совсем одна, а я умыкнул, что называется, вашу единственную отраду в жизни?

— А я, по-вашему, как буду себя чувствовать, если пьеса провалится из-за того, что у вас не было черного кота?

Молодой человек вздрогнул и отчаянно запустил руки в свою жесткую шевелюру.

— Соломон — и тот не решил бы такой задачки… А что, если… Кажется, это единственный выход… Если вам сохранить на него определенные права? Вы могли бы заходить пообщаться с ним… а заодно и со мной? Я почти так же одинок, как и вы. Моя родина — Чикаго. В Нью-Йорке я, считай, никого не знаю.

Когда живешь одна в Нью-Йорке, поневоле научишься мгновенно составлять мнение о людях. Элизабет бросила быстрый взгляд на молодого человека и вынесла вердикт в его пользу.

Она сказала: