Сердце ангела - Людмила Бояджиева (1998)

— Вы замечательная девушка. Милосердие и бескорыстность — признаки хорошей породы и, думаю, благополучного детства. Вы от рождения получили привилегию не вступать в борьбу за кусок хлеба. И занимаетесь тем, что пришлось по душе.

— Может, это смешно, но я люблю свою работу. Мне нравится сама атмосфера праздника. На подиуме, в съемочных павильонах, в кресле визажиста или на примерке портного — всегда ярко, красиво, весело… Мне кажется, эта суматошная и какая-то не совсем настоящая жизнь изо всех сил противостоит чему-то невыносимо тяжелому. Бедности, обывательской скуке, несовершенству. А, главное, — смерти.

Ведь я не просто кривляюсь, я отстаиваю радость, которая так нужна людям. Элоиз не может понять этого.

— Естественно. Он хочет сделать из вас домохозяйку. Ну, совладелицу своего королевства. Это, наверно, все равно. И, думаю, это не такая простая роль.

— Рисконти заговорил о браке, едва мы познакомились. Прямо после первого поцелуя. Да, да! Иначе он не мог представить меня своим коронованным родственникам. Всему миру было известно, что герцог увлекался дамами. О, у него были блестящие подружки! Знаете певицу Лин Джасмин? А тележурналистку Бетси Лейн, актрису Лалу Кадон? — Вита удивленно распахнула глаза. — Нет?! В общем-то, они остались всего лишь подружками. Это особый статус. Элоиз не хотел, чтобы я попала в их число.

— А вы предпочли попасть?

Вита улыбнулась:

— Это осуждение?

— Избави Бог! Восхищаюсь вашей стойкостью, — отклонить столь лестное брачное предложение.

— Дело не в этом. Элоиз очень нравится мне. В стороне от дворцовых церемоний он такой забавный! И так серьезно относится ко мне… Нет, у меня иной статус — «пролонгированная невеста». Действительно, я едва не сказала ему «да». Потому что жутко увлеклась… Только это было потом. А вначале я все же выбрала свободу. Ведь мне было двадцать. И не хотелось навсегда определить свое будущее, думать лишь о бесконечных приемах, визитах, раутах, балах. Но более всего, о производстве наследников…

— Жуткая перспектива, — охотно согласился Игорь, которому вовсе не понравилось бы видеть Виталию в окружении выводка маленьких Рисконти.

— В самом деле жуткая. Он не понял. Мы расстались. А потом Элоиз разыскал меня и уверил, что готов на все. Готов стать моим «очередным бойфрендом». Только заклинал не сообщать прессе, да и вообще никому, что я отклонила его предложение. Это же сильный удар по фамильной чести.

— Не беспокойтесь, я никому не скажу. Даю слово. — Игорь нахмурился. Мысль о близкой смерти не пугала его, а вот упоминание о череде любовников Виты почему-то сильно задело.

— Что значит, «очередным бойфрендом»? Всем известно, что репутация мисс Джордан безупречна, а принц Рисконти — единственный, кто сумел добиться её благосклонности. Выходит, это легенда?

— А вы думаете, раз журналисты пишут, значит, обязательно враки? Вита поднялась, размяла затекшие ноги и, распахнув шторы, потрясла ставни. — Ничего себе! Спальня оснащена запорами, совсем как в тюрьме или военное предприятие.

— Очевидно, хозяину дома есть чего опасаться.

— Гадкий! Какой же мерзкий тип! Да и все они вместе — совсем как из гангстерского фильма… Вчера я не успела даже сообразить, в чем дело… Этот господин с гнилыми зубами так плохо говорит по-английски… Что-то такое тараторил, и вдруг толстяк оказался голый! — Вита передернулась от омерзения. — Тогда мне было даже смешно… Но после… Вы спасли меня. Да, да, спасли! — Она задумалась. — А знаете что, господин Лесников? Я делаю вам предложение — переходите работать в мою охрану. Вы получите хорошие деньги. Но придется много путешествовать… Соглашайтесь, мы будем друзьями. — Наклонившись, Вита поправила взлохмаченные русые волосы. — У вас мягкие, густые волосы и внимательные глаза. Вы честный, преданный, добрый.