Полтора килограмма - Наталья Никитина (2016)

удостоверяющие личность. Для этого Дитте должен был заявить в российское посольство о наличии

пациента, к которому спустя почти три года вернулась память. Мне удалось один раз пообщаться по

телефону с матерью донора. Из разговора с ней я узнал, что у меня в России есть еще брат двадцати семи

лет по имени Андрей и пятнадцатилетняя сестра Катя. Отец погиб семь лет назад на стройке: его придавило

бетонной плитой. Легенда о потере памяти работала безупречно. Я задавал любые интересующие меня

вопросы, не боясь вызвать подозрения. И лишь чуткое сердце матери могло почувствовать подвох. Впрочем,

изысканный узор на скальпе всегда мог служить оправданием моего странного поведения и плохого

владения русским языком. Я понимал практически всё, что говорили, но вот с изложением собственных

79

мыслей возникали проблемы. Прежде всего, склонения по падежам: этот процесс вызывал испарину на лбу.

Сколько Майкл не учил их со мной, всё же я иногда допускал ошибки. Не оставляла надежда, что память,

моя уникальная память, которой я так гордился, все же восстановится. Однако время шло, а перспектив на

улучшение не наблюдалось.

Я физически окреп, торс мой покрылся рельефами. Раньше дорожил каждым волоском на впалой

груди как показателем избытка тестостерона. Сейчас же я имел полный комплект, конечно значительно

уступающий греку, но, на мой взгляд, вполне презентабельный. Я словно обнулился, сбросил счетчик

прожитых лет и теперь чувствовал неукротимую энергию внутри себя. Она будоражила, волновала,

заставляла действовать, испытывать новое тело.

Могу еще добавить, что за пару дней до выписки мой организм отозвался-таки на призывные взгляды

Наоми. Последнюю неделю она нарочито ходила, придавая своей походке крайнюю степень сексуальности,

и моему терпению пришел конец. Наши организмы с удовольствием познали друг друга. Я словно второй

раз потерял девственность, жутко волновался и был неловок.

Последние четыре месяца целыми днями пропадал в спортзале. Мне удалось полностью

восстановиться, и лишь отсутствие документов вынуждало жить всё в той же палате, да и идти, собственно,

пока было некуда.

ЧАСТЬ 3

Лишь в конце апреля, хмелея от весеннего воздуха и безграничной свободы, я вышел за ворота

санатория. В руках у меня был пакет с нехитрым скарбом в виде тоненького ноутбука фирмы «Apple» и

предметов личной гигиены.

Стояла теплая бостонская весна. В воздухе пахло свежими листьями, которые еще две недели назад

были набухшими почками. Я ноздрями с силой втянул прозрачную белизну теплого дня. Том, улыбаясь,

терпеливо ждал возле машины.

Меня переполняло два противоречивых чувства – ощущение счастья и растерянность. Я уже не Харт,

но еще и не Мальцев. Были воспоминания и жизненный опыт, делающие меня стариной Дэном, тем не

менее всё это воспринималось теперь иначе, словно ремикс на давно полюбившуюся песню. Вроде бы и

слова, и мелодия те же, но звучат отчужденно и неискренне. Я стоял на пороге новой жизни, которая с этого

дня наполнится перманентной ложью, и от моих актерских способностей будет зависеть то, как сложится эта

жизнь. Удастся ли убедительно сыграть эту роль перед публикой, не имея ни малейшей надежды на

подсказку суфлера?

Два дня назад я получил документы, удостоверяющие мою личность. Теперь я стал эмигрантом в

родной стране. В течение двух лет Джим по частям переводил деньги на счет, открытый на имя Тома, и к

настоящему моменту там накопилась вполне пригодная для безбедного существования сумма. На заднем

сидении автомобиля у него лежала неприметная спортивная сумка, в чреве своем хранящая восемьсот

тысяч долларов.

Друг довез меня до «Sovereign Bank» на Федерал-стрит и уехал по своим делам. Первое, что я