Полтора килограмма - Наталья Никитина (2016)

Последнюю неделю мы упражнялись по два часа подряд ежедневно. Подключив множество датчиков

с идущими от них проводками, он расположился перед экраном компьютера, сосредоточенно всматриваясь

в цифры показателей. Когда подавалось невысокое напряжение, мышцы начинали непроизвольно

дергаться.

Не скажу, что эта процедура утомляла, скорее, вгоняла в тоску продолжительностью. Иногда японец

своим молчанием действовал мне на нервы. Если вывести средний показатель человека между японцем и

греком, то получился бы дивный и ненавязчивый собеседник.

Наступил вечер.

Я коротал время за просмотром канала «Discovery». Речь, благодаря занятиям с греком, более или

менее налаживалась. По крайней мере, медсестры уже без труда понимали мое мычание.

Наконец, раздался быстрый стук в дверь, и Том буквально внес в палату свою белозубую улыбку.

– Привет, дружище! Я слышал, ты что-то начал вспоминать? Вот как полезно оставлять тебя без

старины Тома, – его глаза излучали щенячий восторг.

– Я не Харт, – сразу же пресек его радость я.

– То есть как это не Харт? – искренне удивился Том. – Кирк сказал, что метод с фильмом работает.

Плохо себя чувствуешь, поэтому и отказался от сегодняшнего сеанса?

– Мне пытаются записать воспоминания, которых не было.

– Зачем нам это надо? Дэн, мы все желаем тебе только добра!

– Я никому не верю!

– Ну как же тебе доказать, что я твой друг, а Джим – твой сын?! – брызгая слюной, воскликнул Том.

– Принеси зеркало.

– Сейчас раздобуду, – неуверенно отозвался он и вышел из палаты.

Его не было минут пятнадцать, может меньше, но ожидание казалось мне бесконечно долгим. Я не

имел даже предположений по поводу своей внешности. Скошенные вниз глаза позволяли разглядеть лишь

темные волоски бороды на щеках.

Он вернулся, держа в руках айпад.

– Со стены снять не решился: вдруг упущу, и твоя многострадальная головушка не выдержит такого

обращения, – пытался шутить Том, включая девайс. – У Наоми зеркальце лишь в пудренице, твоя рожа

туда просто не поместится. Так что будешь лицезреть себя вот в этой штуковине.

На этих словах он приблизил экран к моему лицу, и я увидел его или себя. Не знаю, как правильнее

выразиться.

Я принялся жадно и напряженно всматриваться в эти чужие черты, которые мне предстояло

отождествлять со своим образом. Большие светло-серые глаза, окаймленные густыми черными ресницами,

строго изучали каждый сантиметр незнакомого лица. Нос с небольшой горбинкой придавал лицу волевое

выражение, черные густые брови и ярко выраженные надбровные дуги подчеркивали мужественность

натуры. Темная, местами неровно стриженая борода контрастировала с бледностью кожи, уже два года не

видевшей солнечных лучей.

Сложно передать свои ощущения. Обычный человек, довольно приятный, с умными глазами. Возраст

назвать было трудно, может лет тридцать или тридцать пять. Готов поклясться, я никогда прежде не видел

это лицо. Неужели всё, что они мне тут рассказывают, правда?

– Нужны доказательства операции, – медленно, по слогам промямлил я.

– Что нужно? – не понял Том.

– Доказательства пересадки мозга, – выводил старательно я.

Том задумался, смешно поджав нижнюю губу. В таком виде он напоминал гигантского черного

утенка.

– У Дитте должна быть видеозапись всей операции. Если он в своем кабинете, то узнаю прямо

сейчас.

Он большими шагами выбежал из палаты. «Бодрый старикан, – подумал я. – В нем столько энергии,

что можно только позавидовать, особенно в моем положении».

На этот раз Том отсутствовал даже дольше, чем когда отправлялся на поиски зеркала. Вернулся он не

один, а с Дитте. Доктор держал в руках ноутбук.

– Дэн, – обратился Дитте, пригладив левой рукой усы. – В операционной действительно было