Сороковые... Роковые - Надежда Михайловна (2016)

Варя сделала Герби небольшой подарочек на Новый год — (модный в наше время хенд-мейд, сделано своими руками) небольшого тряпочного ангелочка и самую обычную ручку. Герби долго молчал, потом покрутил ручку, Варя пояснила, что когда закончится паста в стержне, то ручки обычно выбрасывают.

— Найн, дизе памьят за алес яре — на все годы мой жизн.

И Варя, всегда такая спокойная, невозмутимая, любящая поддеть своего немца, неожиданно для себя — расплакалась.

— Господи, Герушка!! Ну за что нам так?

Герби посадил её к себе на колени, крепко обнял.

— Если я знат, вас загте. Знат, что говорьит, одно сто процент, майне либен фрау, ихь либе дихь, даже в другой жизн!

Герби ненадолго ушел в казино, надо было появиться, послушать поздравление фюрера немецкому народу, покричать приветствие, выпить за Дойчлянд, все как положено, а потом уйти. Новый шеф гестапо, только вступивший в должность, прибывший откуда-то с Украины, пока ещё был темной лошадкой и проще было появиться на немного, подтвердить свою репутацию замкнутого, неразговорчивого, но исполнительного офицера.

Фридрих же впал в прострацию после такой нелепой гибели Кляйнмихеля.

— Скажите, герр майор, почему судьба бывает такой жестокой? — встретил вот таким вопросом подвыпивший Фрицци Герберта.

— Нам не дано знать, что будет завтра. Все в руках Божьих! — отделался общеизвестными словами фон Виллов.

— Да, трудно осознавать, что вот человек — высшее, разумное существо на земле… и так нелепо заканчивается жизнь.

Герберт только руками развел. Что можно сказать, Краузе потрясла смерть Кляйнмихеля, он переживал, а о причастности своей к гибели очень многих людей как-то совсем не задумывался — парадокс.

Варя говорила, что после окончания войны, на суде все наци отвечали примерно одинаково:

— Я выполнял приказ вышестоящего начальства!

А ведь ни один сейчас не считал себя тупым исполнителем, многие уверовали в исключительность арийской нации.

Как Герби был благодарен своему мудрому и дальновидному дядюшке Конраду, ведь не будь он таким, и Герби был бы как Кляйнмихель и Краузе.

Все пошло так, как Герби и говорил Варе… особого подъема и восторгов как накануне встречи, теперь уже уходящего сорок второго, эйфории от успехов не было, у всех похоже в подсознании сидело удивление, какое-то неверие, как это русские, отступающие уже почти два года, и вдруг начали наступательную операцию, и шестая армия терпит ужасные трудности.

К двенадцати часам в казино было уже много сильно подпивших, особенно офицеров вермахта, атмосфера накалялась, и Герби в двенадцать поздравил всех с Новым годом, выпил с Фрицци и новым шефом — Вайнером за счастье и победу германского оружия, поспешил, как говорится, откланяться. Вайнер, наслышанный уже о неразговорчивости фон Виллова, благосклонно кивнул, да на кой ему закусываться с племянником фон Виллова. Он был в курсе, что майор вот-вот отправится в Берлин, а зная, что он и его дядя люди весьма непростые, решил не надоедать своим пристальным вниманием, лучше с ними не конфликтовать.

А Герби торопился к Варьюше, её слезы так потрясли его, он конкретно понял, что она, его нечаянная, но такая дорогая и желанная радость, так же как и он любит его — жердяя и сухостоя. Это, несмотря на предстоящую вечную разлуку, грело его душу. Варя задремала, ожидаючи своего Герби, Руди похрапывал на печке, когда такие родные руки осторожно подняли её с кровати.

— Герушка?

— Варьюша, майне либен фрау, девочка мой, с Новий год!

Герби аккуратно посадил её на кровать в своей комнате и протянул ей коробочку:

— Дизе майн подарка.

— Герби?

— Найн, найн, я аус Париж покупать, найн грабить!

— Герби, но я же не могу это носить, вместе с пальцем отрубят!

— Это тебе в твоем времени на памят за меня!

— Но, как же это сохранить?