Сороковые... Роковые - Надежда Михайловна (2016)

— Серый, — как-то запнулся Мирхат, — я бы не рекомендовал тебе ехать на квартиру, лучше к матери.

— Что?

— Да, дерьма полная задница.

— Разберемся.

Первую завезли Варю.

— Варь, в пять за тобой заедем, будь готова.

— Да, ребята, Господи, я никак не могу поверить!

— Мы — тоже. Если что — сразу же звони, приедем.

Варя, едва передвигая ногами, зашла в лифт, поозиралась — забыла, где кнопки находятся.

— Отвыкла от благ цивилизации, — усмехнулась про себя.

Открыла дверь квартиры, порадовавшись, что сын не сменил замок, прямо в прихожке ноги отказали, она опираясь спиной на косяк, съехала на пол.

В ванной шумела вода, а Варя сидела, не пытаясь подняться. Вода перестала литься, открылась дверь и из ванной вышла голая девица.

— Ай! — она испуганно шарахнулась назад. — Ты кто?

— Конь в пальто!

— Дан, Дааан, тут какая-то бомхижа позорная появилась, Даан!

Данька выскочил из спальни в одних трусах:

— Чего орешь?

— Там, там, — вопила девица, наставив палец на Варю.

А Варя молча смотрела на своего как-то сильно повзрослевшего сына.

— Не ори! — сын вгляделся в сидевшую на полу непонятно во что одетую женщину и вдруг всхлипнув, опустился на колени, обнял её и уткнулся ей в ключицу.

— Мам, мамочка!! Мамочка моя, любимая, ты жива? Мам?? Мам??

— Данька, сыночка! — Варя задыхалась от слез, а Данька, её взрослый сын, мотал головой и глухо повторял:

— Мамочка моя! Мамочка! Я не верил, что тебя нет, я так тебя ждал! Мамочка!!

Мать и сын, все так же сидя на полу, вытирали друг другу слезы и, не отрываясь, смотрели и не могли наглядеться.

— Мамка моя, самая любимая!

— Дан, что все это значит? — каким-то резким голосом произнесла девица, одетая уже в Варин любимый велюровый халат.

— Сынка, — поморщилась Варя от громкого голоса.

— Мам, прости! Сейчас!

— Диан, иди-ка ты домой! Мам, вставай.

— Ноги не держат, сын!

— Я помогу!

Сынок с легкостью поднял свою худенькую, ставшую теперь как пушинка, маму и понес в зал.

Девица что-то там говорила, истерила, а сынок совал ей в руки одежду, повторяя одно и то же:

— Иди домой, пожалуйста, не мешай, а??

Выпроводил, помчался к мамке, Варя сидела на диване, зажмурившись.

— Мам?

— Данька, сыночка, не верю никак, что дома.

— Мам, где ты была, почему такая худющая и помолодевшая лет на двадцать??

— Ох, сынка была я аж в сорок втором и сорок третьем, в оккупации.

— Чего? — вытаращил глаза сын. — Это же фантастика такая.

Варя печально улыбнулась:

— Сама бы никому никогда не поверила, но вот… — она полезла за пазуху, достала аусвайс и протянула сыну.

— Изучай, а я так хочу помыться.

— Подожди! — сын тщательно почистил ванну, налил туда воды, насыпал так любимую ею когда-то давно — соль для ванн, хвойную, притащил полотенце, халат в упаковке.

— Мам, что ты хочешь на завтрак.

— Кофе, Дань, соскучилась.

Варя долго отмокала, с наслаждением намывалась, вышла — сын суетился на кухне.

— Дань, а на работу?

— Отпросился! Садись, пей свой кофе. И тосты вон готовы.

Варя вдохнула запах кофе:

— Забыла уже, как он пахнет.

Маленькими глоточками, растягивая удовольствие, отпивала его, не притронулась к тостам, а сын сел напротив и не отрываясь смотрел на неё.

— Мам, мамочка! — у него на глазах опять показались слезы. — Не верю, что ты вот она. Какая ты у меня стала молодая, за подружку сойдешь, и волосы у тебя теперь обалденные. Только ты у меня всегда светлорусая была, а сейчас шатенка.

— Дань, нечем там было красить, да и мыла я их не шампунем, там ещё нет такого, и ой, как не скоро будет.

Варя кратко рассказала ему, что и как, и прямо за столом — уснула.