Сороковые... Роковые - Надежда Михайловна (2016)

: — Сволочи, ещё бы под юбку залезли! — злилась Варя, покраснев.

Немец, уже знавший этих двух киндеров, спросил у Гриньки.

— Варум фрау красный?

— Фрау ист кранк.

Немцы мгновенно закончили осмотр и чуть ли не взашей вытолкали их.

— Боятся болезнь якую подцепить, — пояснил Гринька.

Ядзя жила неподалеку от Дома Культуры, превращенного немцами в «веселый дом», там был и ресторан для господ офицеров, и отдельные нумера — с вечера и до самого утра оттуда слышались звуки музыки и веселья.

Варя шла, незаметно приглядываясь к поведению простых людей, настораживалась, завидев серую, мышиную форму, но немцы проходили мимо, не обращая на них никакого внимания, раза четыре навстречу шли полицаи, Варя поразилась их возрасту — молодые здоровые жеребцы — им бы сейчас на фронте надо быть, а они со стариками да бабами воюют.

Ребятишки, привыкшие за восемь месяцев к оккупации, шустро жались к заборам, уступая место идущим «господам», Варя тоже старалась делать все как и они.

А неподалеку от дома Ядвиги пришлось остановиться и ждать, пока высокий сухощавый немец в майорских погонах, стоя посреди улицы, что-то выговаривал двум полицаям, те раскорячились по всему проулку и две бабенки с той стороны, а Варя с мальчишками с этой, терпеливо ждали, когда эти разойдутся.

Немец пару раз ткнул пальцем в полноватого полицая, тот чуть ли не в пояс поклонился:

— Яволь, герр майор! Все исполним!

— Лизоблюды, пакостные! — подумала Варя.

Наконец-то разошлись, полицаи пошли вперед, а немец шел навстречу, за ним шагал пожилой с нашивками унтер-офицер (Леший дотошно рассказывал и рисовал Варе их звания и обозначения)и ещё один с автоматом, помоложе. Гринька и Василь поклонились майору и поздоровкались.

Немец дернул уголком губ, что по-видимому означало улыбку, и прошел дальше.

С высоты своего роста, а было в этом сухостое под метр девяносто, едва взглянул на Варю, она спокойно встретила его взгляд — разошлись.

— Варь, это тот самый, што из Берлину, я слыхав, як Еремец гаворил, што якаясь темная лошадка. Ён, Пауля Краузе, нашего барина Карла Иваныча младшаго сынка большой друг, — шепотом поделился Гринька. — Ён меня тагда и спас от Бунчука-то.

Наконец-то пришли к Ядзе, Варя в изнеможении опустилась на сундук в небольшой прихожке:

— Фуу, устала.

Ну ведь не скажешь же этой, очень красивой и сейчас женщине, что устала она больше не от ходьбы, а от напряжения, от постоянного контроля, сложно ведь им, непривыкшим держать глаза долу и напрягаться от каждого жеста этих завоевателей.

— Ничего, Варя, сейчас и отдохнешь, вот у меня, ещё довоенные тапки сохранились, снимай чоботы-то, небось ног не чуешь?

Фон Виллов выйдя из комендатуры наконец-то порадовался — потеплело, и улицы этого захудалого городишки стали подсыхать, идти до его временного жилья стало намного проще, но желая срезать часть пути, он со своим верным Руди и сопровождающим их автоматчиком, свернул в проулок, что было значительно короче. И пройдя большую часть его, чертыхнулся — посередине была огромная лужа… Навстречу шлепали, не разбирая дороги, два полицая, вдалеке шли два киндера и еле передвигала ноги какая-то бабенка. Герберт подозвал полицаев и в приказном порядке велел срочно засыпать эту лужу.

— Иначе…

— Яволь, герр майор! — подобострастно поклонился тот что постарше.

Фон Виллов махнул им рукой, и они спешно заторопились выполнить его приказ. Герберт пошел вперед, мальчишки дружно поклонились, он узнал их: одного он спас от пьяного мерзавца, а второго, он уже знал, что ребенок немой, он узнал по его необычным глазам, опять забыл, как у этих варваров называется цветок похожий на глаза этого киндера.