Сороковые... Роковые - Надежда Михайловна (2016)

Ядзя передала с Гринькой, что скоро не придет в Раднево, кашель немного приутих, но пока она добредет, по-новому застудится, и пусть Варя будет на хозяйстве.

А Василь… он сильно удивил Варю, которая, как всегда по их приходу, расцеловала своих детишек. Он взял четвертушку бумаги и написал всего одно слово: Мамушка!

— Василек, но я же не твоя мама? — мальчик замотал головой, и опять написал: — Мамушка! Потом крепко-крепко обнял её.

— Ох, маленький!! — Она обняла его и позвала Гриньку, притянула к себе и второго воробья, помолчав, задумчиво сказала:

— Ладно, мамушка, значит, мамушка, а вы мои сыночки. Но ведь и ругаться буду, особенно на Гриню, за его мерзкие цигарки.

Василек засмеялся…

— Что, бесполезно? — Он кивнул головой и написал — Никодим.

— Ох, увидеть бы этого вашего знаменитого, но и ужасного деда и отругать его, да только вижу, толку не будет.

Василек опять согласно кивнул.

— Как вы там, зайчики мои?

— Да ничаго, Ефимовна с Казимировной у школе преподають, да и поп ешче. Казимировна много чаго знаеть, стихи усякие, книги. Немцы у первое время проверяли, чаго ёна гаворить, шчас не приходють, а ёна так интересно рассказываеть, заслушаесся. Василь вон усе-усе запоминаеть, чаго она гаворить, усе стихи наизусть помнить, не то что я. У мяне у одно ухо влетаеть, а из другога вылетаеть.

— Это потому, что ты не стараешься прислушаться, сидишь, ворон считаешь. Вот батька придет, а ты совсем неуч!

— Ежли батька прийдеть, учиться стану на пятерки.

— Ага, взрослый, с усами и с первоклашками, будешь по слогам читать.

Василь смеялся, Гринька сначала надулся, а потом просиял:

— Эгеж, ты специально так гаворишь, понЯл!

Гринька легко сошелся и с Руди, они подолгу сидели, разговаривая на житейские темы, ещё и умудрялись спорить.

Герби посмеивался, тихонько говоря Варе:

— Как это на русски? Альт унд кляйн.

— Да, что старый, что малый!

Герби стал вдвое осторожнее, предупредил Варю, что в случае появления кого бы-то ни было из немцев, чтобы сидела и не высовывалась, а если он, Герби станет резко и грубо ей приказывать, ни в коем случае не обижалась, лучше так, чем заподозрить его, Герби, в мягкотелости.

— Яволь, мон женераль!

У них с Варей были такие короткие ночи, Герби интересовало все, он долго не мог поверить, что уже в шестидесятых начнутся полеты в космос, и будут такие отчаянные люди-космонавты. Что на луне приземлится луноход, что в небе будут летать всякие спутники, что американцы сбросят на японские города атомные бомбы, что мир может рухнуть от одного единственного нажатия кнопки…

— Криг ничему не научил?

Герушка, пока живы люди, так и будут находиться желающие завоевать-повоевать, политики — это наипервейшие проститутки во все века.

Ещё Герби очень любил слушать песни, всякие, Варя потихоньку напевала ему, а он, замирая, слушал. Он как-то невзначай, иногда начал говорить такие, казалось бы, ни к селу ни к городу, новости…

Вот и сейчас обмолвился:

— Кляйнмихель готовит гроссоблав, ждет карательный отряд, найн, не здес в район, сто километр другой сторона, — он как бы просто махнул рукой в сторону. А Варя, уже знающая, что у него ни одно слово не бывает лишним, накрепко запоминала, и потихоньку шептала Васильку. Как передавал Василек все, что нужно, Лешему или Панасу, скорее всего писал, но сведения доходили до нужных людей, какими-то окольными путями, но доходили.

Так карательный отряд прочесывал лес впустую, а когда собаки вывели их на покинутую партизанен стоянку, то напоролись на хитро спрятанные мины. И несколько человек привезли сильно посеченными осколками, а с десяток отправились на небо.

Консультации Ивана-старшего были очень ценными, он тоже подумывал уйти в лес вместе с пленными, ждали хорошего снегопада, чтобы снег замел все следы.