Мы странно встретились - Анастасия Дробина (2008)

— Затем, что это неправда, — отрезала княжна. — И я, и вся Москва знает, что он живет с вами постоянно, что бывает с вами в театрах и ресторанах, что… он содержит вас, ваших сестер, ваше загородное имение…

— Имение осенью ушло за долги. — Анна в упор смотрела в прозрачные глаза Лезвицкой. — Брат мой умер, одна из сестер пропала без вести, другая… о Кате вы сами хорошо осведомлены.

— Да, осведомлена, — язвительно подтвердила Лезвицкая. — Москва до сих пор полнится разговорами, у маменьки чуть не случился удар после той отвратительной кражи на Рождество. Надо полагать, что ваша воровка-сестрица…

Анна взяла со скатерти тяжелую бронзовую жабу-чернильницу. Негромким, спокойным голосом предупредила:

— Еще одно слово, княжна, о моей сестре — и я разобью вам голову. Не пошли бог ни вам, ни вашей маменьке пережить хоть половину того, что пришлось на долю Кати. И я не позволю вам оскорблять ее.

Княжна вздрогнула, впервые с начала разговора слегка изменившись в лице. Несколько минут обе женщины молчали. Наконец Анна опустила чернильницу обратно на стол. Резко спросила:

— Так что же вам угодно от меня? Будьте коротки, княжна, и без церемоний.

— Что ж, если без церемоний… — Лезвицкая слегка откинула голову, в ее взгляде снова мелькнула презрительная насмешливость. Коротким движением она положила на стол рядом с бронзовой жабой свой ридикюль.

— Здесь десять тысяч, графиня. Они ваши. Но вы должны пообещать мне, что более никогда не увидитесь с Петром.

Анна долго, пристально смотрела на шелковую сумочку. Затем перевела взгляд на ожидающую ее ответа княжну. Сердце болело как никогда, трудно было дышать, и собственное спокойствие приводило Анну почти в восторг. Никогда прежде она не думала, что сможет так держаться. Но она не могла видеть зеленоватой бледности, залившей ее лицо, и вздрогнула от почти участливого вопроса Лезвицкой:

— Вам дурно, графиня? Присядьте…

— Нет… ничуть. Видимо, вчерашний выбор вина был не очень удачным. — Анна незаметно перевела дух. Глядя на княжну, негромко, без издевки спросила:

— Стало быть, вы настолько не уверены в себе?

— Я не могу быть в себе уверена, — бесстрастно сообщила та. — Я каждый день подхожу к зеркалу и вижу там себя. А сейчас я вижу вас. Я убеждена, что даже после женитьбы мой муж будет появляться в этом доме. Да, наш брак состоится по расчету, любить меня Петр не может, но, в конце концов… В конце концов, ничего странного или смешного в этом нет. Но если ваша связь сохранится, обо мне в Москве просто будут рассказывать анекдоты. — Чуть заметно вздохнув, она разгладила край кружева у шеи, некоторое время молчала, глядя через плечо Анны в синеющее окно. Молчала и Анна.

— Право, не понимаю, почему Петр за столько лет не сделал вам предложения, — медленно, словно размышляя, сказала Лезвицкая. — Ведь вы, несмотря ни на что, одного с ним круга, у вас есть имя, это совсем не то, что жениться на хористках или собственных горничных. Конечно, это несколько фраппировало бы общество, вас навряд ли приняли бы в свете, но…

— Этих «но» слишком много, княжна. — Анна вдруг почувствовала, что силы оставляют ее. Мучительно заболела голова, и она украдкой оперлась рукой о край стола. — Вы и я знаем Петра, он не тот человек, который смог бы из-за женщины… — Она пожала плечами. — Видите, ведь даже сейчас он предоставил принять окончательное решение нам с вами… Впрочем, оставим этот разговор, он бессмыслен. Я… принимаю ваше предложение. И сделаю все, что в моих силах, чтобы Петр больше не появлялся здесь. В противном случае деньги будут вам возвращены.

— Мне бы очень не хотелось этого противного случая, — ровно заметила Лезвицкая.

— Мне также. — Анна наконец сумела улыбнуться: прямо в лицо княжне, широко и почти нагло. — Я, как вы, вероятно, наслышаны, испытываю постоянную нужду в деньгах.

— Вы, однако, совсем испорчены. — Княжна повернулась, чтобы уйти. — А ведь на какой-то миг мне показалось…