Мы странно встретились - Анастасия Дробина (2008)

Анна слушала эту довольно сбивчивую речь с растущим недоумением. Когда же Черменский смешался окончательно и, проворчав про себя: «Болван…», умолк, она растерянно спросила:

— Что же вам угодно? Я всей душой готова помочь, но объясните наконец внятно…

— Мне угодно узнать от вас нахождение вашей сестры, Софьи Николаевны, — явно обрадовавшись прямо поставленному вопросу, отрапортовал Черменский. И, тут же снова смешавшись под пристальным взглядом Анны, добавил: — Я понимаю, что вы вправе думать… Но, видите ли, мои намерения…

— Ваши — что? — подняла брови Анна. Это была игра: все его намерения она уже поняла и сейчас едва удерживалась от смеха, глядя на смущенное лицо Черменского. Пока он думал, что сказать, Анна громко позвала:

— Даша! Чаю нам и закусок в маленькую гостиную! И — никого не принимать!

— Слушаюсь! — любопытное лицо горничной просунулось в дверь. — А ежели Петр Григорьич изволят?..

— Тем более! Прошу вас, Владимир Дмитриевич.

Они прошли в небольшую комнату с зелеными штофными обоями, расположились за круглым столом, покрытым зеленой же бархатной скатертью; Анна сама зажгла свечи. Горничная принесла чай; Анна, подумав, попросила еще бутылку вина и заставила Черменского выпить бокал («На улице так холодно, не спорьте»). На самом деле она рассчитывала, что после этого ему легче будет говорить. Так и вышло: спустя несколько минут Черменский, поминутно отпивая от второго уже бокала и напрочь забыв об остывающем в чашке чае, говорил не останавливаясь. Говорил о том, как все эти месяцы искал Софью по городам, как побывал вслед за труппой Чаева в Калуге, Рязани, Тамбове и Серпухове, как в Орле нашел вернувшегося из Казани самого Чаева, занятого набором новой труппы, который заявил, что никогда не виделся с девицей Софьей Грешневой и тем более не мог принять ее в труппу, поскольку ни средств, ни свободного ангажемента у него тогда не было.

— И тогда я вспомнил о вас, — с натянутой усмешкой закончил он. — Ведь вы — единственная родственница Софьи Николаевны, и, вероятно, она написала вам о своем нахождении при первой же возможности. Это ведь правда?

— Да, она мне пишет, — медленно, глядя прямо в светло-серые глаза, сказала Анна. — Она действительно не нашла этого… Чаева, но смогла устроиться в другую труппу и сейчас играет на сцене.

Анна замолчала. Молчал и Черменский, выжидательно глядя на нее. Когда молчание стало уже неприличным, он со вздохом сказал:

— Анна Николаевна… Разумеется, я не могу ничего от вас требовать. Вы вправе опасаться за свою сестру, вправе не доверять первому встречному, коим я для вас являюсь, но… Но я, собственно, явился к вам просить руки вашей сестры, и…

— Как? — Анне показалось, что она ослышалась. Черменский повторил. Анна взялась пальцами за виски, недоверчиво улыбнулась: — Руки Софьи? Вот так, без приданого? При всей сомнительной нашей репутации? Мне ведь известна ваша семья, Владимир Дмитриевич, я была представлена когда-то вашему отцу, генералу Черменскому. Насколько я могу знать, вы богаты.

— Я единственный наследник отца.

— Я не буду расспрашивать об обстоятельствах, из-за которых вы не живете дома, но… Вы еще не лишены наследства?

— Надеюсь, нет, — серьезно ответил Владимир. — По крайней мере, причины для этого не существует.

— И тем не менее вы готовы жениться на Софье?

— Да.

— После того, как были знакомы с ней один день?

— Одну ночь, — машинально ответил Владимир. И тут же скулы его залились горячим румянцем. — Бог мой, Анна Николаевна… Ради бога, простите меня, я не имел в виду… Вот болван! Вы, конечно, можете мне не верить, вы меня не знаете, но клянусь честью…

— Я знаю Софью, — спокойно остановила его Анна. — Разумеется, между вами ничего не могло быть. Скажите, она… м-м… знает о ваших намерениях?

— К сожалению, нет, — пожал плечами Владимир. — У меня не было возможности…