Последний долг - Пэппер Винтерс

Мне жаль, что меня не было там, чтобы попрощаться, но это не прощание, это просто отсрочка. Я буду скучать по тебе, но я не буду оплакивать тебя, потому что ты был слишком хорошим другом и братом, чтобы вспоминать об этом с грустью.

Время потеряло смысл, когда мы все в последний раз встали рядом с Кесом.

В тот момент, когда мы уйдём, мы больше никогда его не увидим. Единственный способ, которым мы могли бы взглянуть на его лицо, - это смотреть на фотографии из более счастливых времен или смотреть видео, навсегда запечатлевшие его душу.

Никто из нас не хотел уходить.

Поэтому мы остались.

Комната замерла от эмоционального напряжения, пока мы все не погрузились в одни и те же мысли. Мы заново пережили наши особые времена с Кестрелом. Мы рылись в воспоминаниях; мы улыбались выходкам и делились историями детства.

- Что ты здесь делаешь?

Я поднял глаза, когда запертая дверь тюремной камеры распахнулась. Я провел в психиатрическом институте две ночи и не мог вынести больше ни одной гребаной минуты.

Кес прокрался сквозь темноту.

- Вытаскиваю тебя. - Протянув руку, он ухмыльнулся. - Время уходить, старший брат. Пора бежать отсюда.

Он пытался помочь мне сбежать той ночью, точно так же, как он помогал мне сбежать так много раз в нашем детстве.

- Итак, что ты делаешь?

- Сосредотачиваюсь.

Кес сидел, скрестив ноги, на полу своей спальни, положив руки на бедра в позе йоги.

Сев рядом с ним, я закатил глаза.

- Это не работает. Твои мысли такие же возбужденные.

В семнадцать и четырнадцать наши гормоны дали о себе знать, и Кес был ужасной кокеткой.

Его смех разнесся по комнате.

- По крайней мере, я могу разговаривать с девушками.

- Да, но я их чувствую.

- Хотя и не в интересном смысле. - Он подмигнул. - Ты чувствуешь их глупые заботы, в то время как я, — Он согнул пальцы, — я чувствую их сиськи.

Я ударил его по руке, так чертовски благодарный, что он был моим братом.

Боже, я буду скучать по нему.

Он ушёл.

Нам тоже пора было уходить.

Пошевелившись впервые за несколько часов, я положил кончики пальцев на ледяной лоб Кеса. Его кожа впитывала мое тепло, крадя его, чем дольше я прикасался к нему.

Отстранившись, я испытал невероятное желание прикоснуться к жизни после прикосновения к смерти. Подержаться за что-то реальное. Притянув Нилу ближе, я обняла сестру и кивнул Вону. Завтра Флоу придет засвидетельствовать свое почтение. Он был близок к Кесу; его смерть была тяжелой для всех нас.

Каким-то образом два Хоука и два Уивер объединились в общей скорби, оплакивая человека, который умер слишком молодым.

Но такова была жизнь.

Это было жестоко. Несправедливо. Жестоко. И опасно.

Погибли хорошие люди. Плохие люди жили. А остальные из нас должны были продолжать выживать.

***

Прошла неделя.

За эту неделю многое изменилось, и ничего.

Моя лихорадка наконец спала, моя рана зажила, и мои силы медленно возвращались. Мое тело все еще было истощено, но каждый день я собирал себя по кусочкам.

Нила имела к этому большое отношение.

На следующий день после того, как я увидел тело Кестрела, я вернулся в больницу сам. Я разыскал медсестру, которая принесла мне сотовый телефон, когда я лечился, и заплатил ей тысячу фунтов за ее беспокойство. Она изо всех сил старалась дать мне возможность связаться с Нилой. Самое меньшее, что я мог сделать, это компенсировать ей это.

Находясь там, я прошел полное обследование и получил указания врача успокоиться. Я также в одиночку организовал доставку тела Кеса в крематорий. Кат хорошо потрудился над нашим воспитанием, поэтому у всех его детей были Последние Завещания.

Кес не был исключением.