Эмпат - Эльвира Дель'Искандер (2018)

Иногда ходила по коридору: темному, пустому и широкому, и заглядывала в окна неприветливых палат. В одной Анья видела старца: он сидел у свечи, на холодном полу, облаченный в старую, цвета гари, мантию, а из потухших глаз на раскрытую книгу капала кровь…кровь…кровь. В другой наблюдала мужчину: он висел на стене очень тесной пещеры, практически голый, прикрытый лишь снизу, а его живот, распускаясь цветком, – цветком из кишок и прочих внутренностей, – выворачивался наружу. Черным кругом раскрывалась дыра, из которой внезапно вылетала птица, – бывало, легкие, воздушные одуванчики, – или взору представала звездная ночь, которую скоро красочно затягивало – живот сворачивался обратно. Снова раскрывался: происходило столкновение галактик, борьба в сердце космоса, падение комет. Снова затягивался и снова раскрывался, чтобы наполнить пустоту внутри жужжанием грязных мух.

В другие дни видела девушку: она сидела на берегу реки, глядела в чистые, прозрачные воды, изучала невероятный подводный мир, и в какой-то момент протягивала к нему руку… И река затягивала, уводила деву в свои опасные, кристальные сети. И теперь любопытная дева, не отрывая стеклянный взгляд, смотрела на мир из плена воды. И, конечно же, Кьяра, она была прекрасна: красивая улыбка, блестящие локоны. Она бежала по широкому полю, непрестанно оборачиваясь и призывая к себе, пока внезапно улыбка не меркла, в глазах не просыпалась невыносимая грусть, и она не оборачивалась в зубатое чудище…

«Такого…такого не бывает», – не раз повторяла заледеневшая Анья в минуты резких, нервных пробуждений. По телу струился холодный пот, по лицу бежали горячие слезы, в глазах стояла нынче частая пелена. И так страшно было, и так жалко, и так мучительно, и так прекрасно. Но то была неправда, отвратительная ложь, которой поддавалась снова и снова…

День за днем Анья видела сцены – нагнеталась атмосфера, обострялись эмоции. И все были разные, выстраданные, уникальные – для каждого сцены были свои.

Анья подошла к очередному окну. В одинокой ванне, по центру комнаты, сидел мужчина… Нет, в ней сидела женщина: русалка с мужской головой. С удовольствием намыливая чешуйчатый хвост, который свисал с противоположного борта, временами поливая его водой, русалка гляделась в круглое зеркало. Она держала его в руке и одновременно поправляла яркий макияж. Прекрасная русалка с усатым лицом и длинными, сальными волосами.

Анья отвернулась и открыла глаза – увидела доктора Эскола: взволнованный взгляд из-под тонкой оправы обдавал позабытым теплом.

– Я пришел вас проведать, – сказал фантом: даже доктор превратился в галлюцинацию. – Я чувствую свою ответственность перед вами. Мне так жалко. Видеть вас в таком состоянии… что произошло?

Ему ее жалко. Как…жалко.

Анья прикрыла глаза. Доктор Эскола сидел с ней рядом, положив свою руку ей на плечо.

– Я виню себя в том, что происходит. Выглядите вы неважно. Я интересовался курсом терапии, только подробностей мне не сообщили. У вас есть лечащий врач, и он знает, что делает. Я не могу вмешиваться.

Некоторых лечащих врачей нужно лечить самих.

– Я чувствую вашу беду, как свою…

Только доктора уже не слышала, Анья погружалась в пленительный сон. И теперь с ней говорило эхо: далекое, убывающее эхо, доносящееся со всех сторон. А затем появились картинки. Молодая женщина с завитыми прядями аккуратных каштановых волос; мальчик лет пяти, тихо мнущийся с ноги на ногу в сторонке: насуплено, готовый заплакать. Лица мягко всплывали сквозь туман и так же мягко в нем растворялись. Женщина злилась, ругалась, просила, мужчина объяснялся, злился в ответ, уходил в белый дым и снова возвращался. Это был доктор Эскола. И доктор Эскола ощутимо страдал, буквально разрывался, не знал, как быть.

Тут он повернулся к Анье: расстроенный, взволнованный, напряженный…

– Жена не дает вам видеть ребенка? – спросила Анья у нечеткой картинки.