Жизнь сначала - Татьяна Успенская-Ошанина (2008)

— У меня к тебе просьба, — сказала она не скоро. — Съездим в Эрмитаж? Две ночи в поезде, одну — у моей приятельницы. За двое суток нагуляемся по Ленинграду и побродим по Эрмитажу!

— Когда?

— Когда скажешь.

— Но у меня же халтура наверняка на целый месяц! — расстроенно сказал я. И сразу представил себе: мы идём от картины к картине, я кормлю её в ресторане… — Может, через месяц? — пробормотал я. — Извини, что так получается.

Она вздохнула.

— Ничего, я одна.

…О том, что получил деньги, я не сказал ей.

5

На другой день в перерыв пошёл к Тюбику.

— Спасибо, — сказал я, с любопытством глядя на него: откуда у моего ровесника, с которым мы совсем недавно писали одни и те же контрольные и сочинения, — такое всемогущество?! Тюбик как Тюбик. Красив. Но и в школе он был красив. Неглуп. Но и я, честно говоря, не дурак. И Сан Саныч.

Если бы мне пришлось его рисовать?!

— Чего ищешь во мне? Судя по твоей роже, я тебе здорово потрафил? — Тюбик величественно улыбается.

— Потрафил, — согласился я.

— И ты пытаешься выяснить, как мне удалось сделать это?

— Ты хороший психолог. Именно это я и пытаюсь высмотреть. Чем ты превосходишь меня?

— Не трудись, старик. Хитрости большой не надо. По дружбе поделюсь опытом. Знаю законы, ходы-выходы и лазейки. А основное, Птаха, — связи! — Тюбик помолчал, словно пожалел, что приоткрыл мне тайну, зевнул вымученно, сказал другим тоном: — Ты, Сан Саныч, другие — слепые котята. Что же вы можете придумать? А так как я хорошо Отношусь к друзьям и родственникам, я и делюсь своими знаниями законов и лазеек. Сам живу и вам даю жить. Годится, старик?

— Годится, Валентин Аскольдович.

— Да брось ты, ради бога, что ты, правда, мы же сейчас с глазу на глаз.

— Привычка нужна ко всему, а вдруг механически при ком-нибудь ляпну, назову Тюбиком?! — Я с наслаждением произнёс запрещённое слово. Откуда ехидство? Я же в самом деле ему благодарен!

— Ну если привычка нужна! — легко согласился Тюбик.

— Слушай, я, нет, не я, мы с Антониной Сергеевной приглашаем тебя в гости. Закусь законная, пальчики оближешь.

Поймал! Я поймал в его лице и фигуре то, что можно сделать главным в портрете: Тюбик приосанился, надулись щёки, жилы на шее, и губы невольно напряглись и сразу сузились. Он же пыжится, чванится, он же лопнет сейчас!

— Ну?! Неужели зовёте? — воскликнул Тюбик. — В гости? — Он хотел сохранить свою важность и не смог, удивление пересилило. — Конечно, приду. Могу захватить портвишку? Годится?

— Не надо, у нас есть коньяк. Ничего не надо.

Тюбик ухмыльнулся.

— Приду.

Мне не понравилось, как он усмехнулся, вроде сказал: «Посмотрим, посмотрим на ваше совместное житьё».

Я вспыхнул, но тут же обуздал себя — а что, если я за Тюбика додумываю то, что он подумал? Да и в кармане поскрипывают первые в жизни благодаря Тюбику заработанные пять сотен, нечего морду воротить и накручивать себя.

После занятий я поехал в «Русский сувенир». Мы как-то были там с отцом и мамой, покупали маме шерстяной жакет. Тогда мне и в голову не приходило, что когда-нибудь в этом магазине я буду покупать мой первый в жизни подарок для Тоши.

Необычные платья, каждое — произведение искусства, потрясающей красоты костюмы, комбинированные, с кружевами. Но ведь Тоша никогда в жизни ничего подобного не наденет! Она очень скромно одевается, будто записала себя в монахини.

Вот жакет, такой когда-то отец подарил маме, только цвет другой и рисунок. Ничего особенного. И всего-то шестьдесят рублей!

И тут я увидел жакет необычной красоты. Шерстяной, на подкладке, с громадным воротником, который можно поднять под самый подбородок, а можно отвернуть по плечам, а можно застегнуть крест-накрест, все варианты красивы. Бежевый, с серо-розовыми, крупными, оригинально вывязанными цветами, такими же карманами.