Город грехов - Катерина Траум

— Беккс, привет! — с явно нарочитым энтузиазмом поприветствовал Арти, и неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника, вынудив свести плечи. Он не вовремя. Сильно, — Полный аншлаг, надеюсь, ты в голосе?

— Нальешь бокал рома за счет заведения — буду в голосе, — огрызнулась она, уже сама протянув руку к бутылке. Под удивленным взглядом бармена плеснула в первый попавшийся стакан коричневой остро пахнущей жижи и влила в себя, не почувствовав вкуса. Поморщилась, поняв, что он на нее смотрит, как на сумасшедшую, и неожиданно для себя рявкнула, — Чего тебе?! Иди, еще разок настучи бабуле, какая я сука!

Пульс бил в висок, а пальцы дрожали — алкоголь не помог успокоиться, только еще больше сорвал все тщательно удерживаемые ниточки контроля над собой. Держалась целые сутки. Не давала себе окончательно расклеиться. И не могла больше терпеть эту кипящую под кожей злость, совершенно ей несвойственную. Раньше. До того, как чертов Зак Грант перевернул ее мир. До того, как она в него влюбилась, как полная дура. До того, как сказала, чтобы он больше не подходил к ней. Дрожащие пальчики нащупали первое, что попалось под руку среди груды посуды и стаканов — деревянная рукоять ножа.

— Бекки, я просто волновался за тебя, — со вздохом отбросил тряпку Артур и развернулся к ней, — Грант совершенно не тот человек, с которым…

От прозвучавшей вслух фамилии внутри все сжалось в плотный тошнотворный комок. Резким, быстрым и совершенно неосознанным движением Бекки воткнула маленький кухонный ножик в деревянную стойку, оставив глубокую трещину. Скрипнув зубами, с усилием выдавила из себя:

— Я сама буду решать, с кем мне быть, Артур! — прошипела она, вперив взгляд в блестящее лезвие, чуть не погнувшееся от силы удара, — А если снова полезешь в мою жизнь, я гарантирую, что последствия тебя не порадуют!

Отпихнув пустой бокал, Бекки стремительным шагом ушла за кулисы, стуча каблуками. Скоро ее выход. Надо быть при полном параде. Для зрителей, которые ей безразличны. Понимая, что самого долгожданного не будет среди них ни сегодня, ни когда-либо еще.

***

Проспался после долгой попойки Заккари только часам к шести вечера. Со стоном открыв глаза, обвел взглядом свою комнату в доме матери: слишком светло, режет. Следующей же мыслью в голове была одна: да к черту все. К черту гордость и все глупые громкие слова, сказанные в ссоре. Терпеть эту дыру в груди не оказалось сил. Ему настолько остро нужна была хоть одна улыбка, хоть какой-то лучик сияющих зеленых глаз, что он готов был встать перед ней на колени, моля о прощении. Надо будет — встанет. Только чтобы это прекратилось, чтобы она снова была рядом.

Повезло, что сегодня среда. Рейна Стоун должна уже быть на работе, а значит, у него все шансы ее увидеть. Зак собирался быстро, боясь, что любое промедление окончательно его раздавит. Как в армии: холодный душ, вымывая следы похмелья, стакан воды, чистые брюки и пиджак, накинутый на белую рубашку. Фетровая шляпа на еще чуть влажные волосы и наплечная кобура с револьвером — меры предосторожности никто не отменял. Не желая пользоваться машиной в не самом лучшем физическом состоянии, Зак решил пройтись пешком — благо, до клуба недалеко, а лишний раз подышать воздухом не помешает.

Смеркалось, но выступление Бекки еще не должно было начаться. И Зак искренне надеялся, что все получиться. Что он снова придет, открыто наплевав на то, что его могут узнать. Что дождется конца песни и пройдет в гримерку, а там пусть требует хоть звезду с неба — достанет. Что угодно, лишь бы простила его обман. Да, он не достоин и волоска на этой светлой головке. Мерзкое чудовище, чьи руки по локоть в крови. Но ради нее он был готов избавиться от этой стороны своей жизни — и вчера, допрашивая механиков, понял это совершенно отчетливо. Что перемены назревали давно. И начались, когда он сбросил оковы Большого Змея со своей шеи. Ради нее. Ради девочки-радуги.